Тесный коридор выводит к холлу, из которого путь лежит к дверям служебного пользования. Двое парней переговариваются в углу, прямо под камерой видеонаблюдения. И их шепот становится совершенно неразличим, стоило им заметить его. Беглые взгляды в его сторону и старательное молчание перед чужаком, как будто шпион им на огонек заглянул.
Следом я вижу ее. Элитка стоит, облокотившись на длинный поручень, что плавно огибает стойку. Теперь на ней короткое свободное платье, рукав которого свалился с правого плеча, оголив красную бретельку. И она не блондинка, то очерчивающее ее притягательное лицо каре оказалось париком.
— Шатенка значит, — броcаю ей, подойдя ближе.
Она оборачивается и странно смотрит.
— Что?
— Ничего, — пожимает плечами и переключает внимание на мою одежду.
Ого, она ни черта не стесняется... Цепкий оценивающий взгляд, она определенно поняла, что на мне дорогие брэнды, быть может, и общую сумму чека подбила. Мне же удается разглядеть ее: пышные непослушные волосы, которые она собрала в некое подобие хвоста, выразительные глаза, черная подводка лишняя, природа и так постаралась, и немного заостренный подбородок. И от нее исходит пьянящий импульс, буквально облако из силы, женского обаяния и секса, даже в этом цветастом балахоне.
— Уже закончила?
— Да.
Я замечаю, что она отвечает через себя, словно ее заставили доверить огромный секрет. И выставляет локоть, проскользнув рукавом по поручню, когда я приближаюсь и нависаю над ней. То ли случайный, то ли намеренный жест.
— Тогда поехали.
Теперь хмурится.
— Я танцовщица.
Это местный прикол? Никто не танцует у шеста в таких местах без продолжения. Уж мне не надо рассказывать.
— И ты отменно потанцевала на мне.
— Нет, серьезно. Мне сказали, что тебя надо увести из зала. Я тут самая видная, поэтому...
Мне надоело слушать, и я дотрагиваюсь до ее лица. Медленно провожу по мягкой щеке и спускаюсь ниже, обхватив шею двумя пальцами. Она замирает и замолкает, и ее облако на мгновение меркнет, кажется, она перестает дышать...
И кажется, она боится меня.
— Приват?
— Да, я завтра работаю.
— Без рук?
— Без рук.
— Но всякое бывает.
— Бывает, — и она переводит взгляд на мою ладонь, которую я забыл на ее теле.
Всякое происходит сейчас. И она терпит, хотя явно из тех, кто не ждет подмоги, а бьет наотмашь самолично. Да, конечно, это же очевидно… Я запоздало понимаю, в чем дело, и догадываюсь, что малышке еще не сообщили, что в общей иерархии я барахтаюсь на самом дне. На несколько ступеней ниже нее. Потому что покачивать задницей в такт ему еще учиться и учиться.
