— Вадим дал мне адрес гостиницы, — я называю имя мужа специально, чтобы напомнить самой себе, — дорога займет минут двадцать. Наверное… Если без пробок.
— Тут тоже пробки?
— Не московские, но нервы трепят.
— Значит буду, как дома, — усмехается Кирилл.
Я замечаю легкий акцент, который намекает, что он не часто говорил по-русски в последнее время. Кирилл талантливый рекламщик, как рассказал мне муж, и уже давно работает на западном рынке, так что вполне вероятно он и думает по-английски. И сны видит на нем же, причем без субтитров.
Кирилл смотрит на наручные часы, и я чувствую легкий укол вины.
— Извини, что задержалась… Мы же на ты?
— На ты, — Кирилл кивает и поворачивает голову в мою сторону.
Я чувствую внимательный мужской взгляд, который бесцеремонно скользит по моему лицу. Мне же не кажется, он даже не думает как-то замаскировать свое внимание, он самым банальным образом пялится. Я отвечаю тем же и смотрю на него, ловя зеленые искорки в выразительных глазах. Блядских глазах, если точнее.
— Ты, правда, не узнаешь меня? — произносит он тише, заостряя интонации до грязноватого подтекста. — Или жестоко издеваешься надо мной?
Следом его крепкая рука обхватывает руль и помогает мне. Это очень кстати, потому что я сбита с толку и могу лишь смотреть перед собой, хлопая ресницами.
— Я, конечно, изменился… Нажми на тормоз, — он указывает ладонью вниз. — Мира, пора приходить в себя. Тормоз.
Я запоздало делаю, что надо, и внедорожник передними колесами утыкается в бордюр кармана.
— В России по-прежнему плохо водят, — смеется он, но гасит улыбку, замечая, что мне не до веселья. — Значит, не узнаешь. А если так?
Он плавным жестом переносит ладонь с руля на мое запястье, обхватывая его длинными пальцами. Я вздрагиваю от горячего прикосновения, но не противлюсь, а завороженно наблюдаю, как Кирилл кладет мою руку на свою широкую грудь.
— Что ты делаешь?
— Ты не вырываешься, — нагло комментирует он и тут же ослабляет хватку, стоит мне надавить.
Я отнимаю свою руку и возвращаю ее на руль. Кирилл же предусмотрительно поднимает ручник, словно не верит, что я не перепутаю педали в следующий раз.
— Тебя никогда не интересовали лица, — продолжает Кирилл. — И девять лет — большой срок. Хотя я помню… В нашу первую встречу ты сама стянула с меня футболку и сказала, что против света я смотрюсь брутальнее и злее. Ты еще вымазала меня в масле. Весь торс и бедра.
Господи!
— Ты не спрашивала моего имени и дразнила, зовя Кеном. Я потом догадался, что ты всех своих моделей так зовешь.
