Кира стояла в кондитерском отделе. Чуть помешкав, Ангелина уверенным шагом направилась к ней.
— Я уже давно заприметила эти пирожные, — с улыбкой произнесла она, кивнув на коробочку, которую только что вручил Кире продавец. — На них еще есть акция?
— Д-да, — запинаясь, ответила ее коллега. Вид у нее был растерянный.
— Тогда я тоже их возьму. Подождешь?
Так они вместе добрались домой, разговаривая, как хорошие знакомые. Кира смущалась, но всячески пыталась это скрыть. Ангелина время от времени ловила на себе ее недоуменные взгляды, но неприятной темы не затрагивала. На этот раз Кира, хоть и неохотно, но все же приняла предложение выпить по чашечке чая. Они мило побеседовали о незначительных вещах, об искусстве, работе, и тепло расстались.
Окружающие, а в особенности Эля, не могли скрыть своего удивления, и то и дело восклицали:
— Она про тебя такие гадости говорит, а ты ее на чай приглашаешь!
Но Ангелина лишь пожимала плечами и не поддерживала разговоров на эту тему.
Так дни сменяли друг друга. Она постоянно навещала Германа в больнице, и каждый раз ловила на себе сочувственные взгляды врачей и медсестер. Иногда ей казалось, будто она слышит их мысли, и все они как один твердят: пора его отпустить.
Но не могла она отпустить Германа. Не могла и не хотела. Хотя бы потому, что он был на редкость хорошим человеком, а хороших людей всегда тяжело отпустить в мир иной.
«Ты еще нужен здесь. Пожалуйста, останься», — шептала она всякий раз, выходя из палаты.
Но Герман не приходил в себя. Он лежал неподвижно, лицо его оставалось спокойным и даже каким-то безмятежным. Глаза были плотно закрыты. Казалось, он крепко спит и вот-вот проснется. Некоторое время Ангелина просто заходила в палату, садилась рядом с кроватью и задумчиво молчала. Но с каждым днем было все сложнее сдержать эмоции, чувства в душе бушевали самые разнообразные: жалость переходила в сострадание, а сострадание в духовную привязанность и обратно.
Порою она и сама не понимала, почему решила все свободное время посвятить этому человеку. У нее была прекрасная возможность спеть в мюзикле, но тогда она не смогла бы навещать Германа. И неожиданно для себя Ангелина отказалась от предложения, которого долго ждала. Сердечная привязанность к другу вдруг перевесила стремление к карьерным высотам. Она глядела на его безучастное лицо и понимала: главное — не деньги и не работа, а сама жизнь. Человеку, находящемуся в тяжелом состоянии, уже ничего не нужно, кроме надежды на жизнь и поддержку близких.
