мешки, набитые дарами,
влачат устало на блок-пост.
Не выбрать неба между звезд.
Благоволенье, мир и лад
в любом, кто, скинув масхалат,
совсем, как некий небожитель,
решил войти в сию обитель.
Душа его мечтой томима,
узрев, что вам еще незримо.
А коли так, пусть знает плоть,
что грешный мир хранит Господь.
Хранит неяркий этот свет,
в сугробе гусеничный след,
на Рождество — тунца в томате
и три патрона в автомате;
с равнин заметные едва ли
костры на дальнем перевале,
вершин заснеженных гряду
и Вифлеемскую звезду;
и отчий дом, и Божий храм,
и поминальных двести грамм
за тех, кто больше не вернется,
хотя дорога дальше вьется;
и тот бычок моршанской «Примы»,
что вслед за грохотом от мины
среди других небесных тел,
как тихий Ангел, пролетел.
