Идём на Восток | страница 66
Володя Лысый, как оказалось, квартировал на последнем этаже и конечно же с бабой. Потасканной, конечно — но ничего еще. Слабости — были у всех свои и Лысый — был ходок по слабому полу.
Подельника — он принял обстоятельно, приказав своей марухе выметаться и сопроводив приказ солидной затрещиной. Устало выматерившись, она собрала какое-то свое тряпье и ушла. Володя — приглашающе выставил на стол бутылку вина.
— Нет — сказал Митяй
— Случилось чего?! — понял Володя, смотря своими желтоватыми, как у приблудного кобелька, наглыми глазами.
— Ты как тут — спокойно квартируешь?
— Не жалуюсь.
— А мне вот уже сутки вся одесская братва цинковый клифт оформляет — заорал Митяй, выпуская пар
Володя — он жил по принципу, чему быть, тому параллельно — покачал головой, достал откуда-то из ящика и поставил на стол бутылку черного стекла.
— Давай, выпьем…
Вино — толстую бутылку Негру де Пуркарь — быстро сосчитали глотками. В самый раз — и хмель не взял, и душу отпустило. Приняло…
— Слушай, брат… — жаловался Митяй — ну как так. Я же вор. Я же… никогда сукой не был, клянусь всем, чем хочешь. Матерью клянусь. А они меня…
— Беспредел попер… — лениво отвечал Володя — как только поляки в город зашли, так совсем житья не стало. Надо вместе собраться, да их из города вышибить. А мы все меж собой грыземся…
Проблема такая была, ее нельзя было не признавать. Польский уголовный мир — несмотря на то, что существовал в едином государстве с русским, практически никак не контактировал с русской криминальной средой, если не считать раздела сфер влияния. Было даже такое понятие — «польские воры» — на каторге они держались отдельно и помощью русских не пользовались. Если не считать террористов и рокошан — то есть мятежников — то поляки (а в основном не поляки, а евреи) относились к европейскому криминальному миру, специализировались на контрабанде, разбоях, налетах, были тесно связаны с польскими социалистами — партии, запрещенной и признанной подрывной. Никогда нельзя было сказать, что было больше в делах поляков — то ли уголовщины, то ли политики. И если раньше польская преступность ограничивалась лишь польскими регионами — то сейчас они вполне уверенно выходили на Одессу, через нее работали с востоком. Одесситы — одесские криминальные авторитеты — терпели поляков только по какому-то негласному соглашению, достигнутому с еврейским криминалитетом Варшавы. Иначе — была бы мясня[38]…
И только когда на лестнице зазвучали шаги — только тогда Митяй спохватился и все понял. Вскочил с места шатанул стол, сделав из него укрытие…