— Всё было не так, — шепчу я.
— Хорошо, прочитай, пожалуйста, книгу. Я понимаю, что для тебя это сложно, Ава, правда, понимаю, но ты должна оставить это в прошлом. Думаю, что если ты позволишь органам делать их работу, возможно, тогда ты увидишь, какой он на самом деле, — доктор делает паузу, ожидая моего ответа, но мне нечего ей сказать. Я просто наблюдаю за секундной стрелкой на часах, ожидая, когда закончится этот долбаный час.
— Ава… — я поднимаю на неё свой взгляд. Она смотрит на меня с пониманием, и это заставляет меня ненавидеть её. Не должно, но так и есть.
У неё не может быть ко мне сочувствия, может быть, жалость, а не чёртово сочувствие.
— Дорогая, — говорит она. — Ты же понимаешь, что не помогаешь, не давая полиции никакой информации, верно?
Я смотрю на неё в упор. Я надеюсь, что она почувствует отвращение, которое выражает мой взгляд.
— Мне нечего им сказать. Я знаю только его имя. Я больше ничего не знаю.
— Но ты не скажешь им даже его имени.
— Я и вам его не скажу, так что хватит уже, ладно? — я встаю со стула и шагаю к окну, остановившись, чтобы сорвать несколько коричневых листьев с увядающего растения на подоконнике.
— Ава?
Я продолжаю обрывать цветок.
— Ава?
— Что? — я стону от раздражения.
— Я знаю, ты думаешь, что защищаешь его, но он преступник, он удерживал тебя в той комнате, он заставил тебя думать, что ты любила его…
— Он не заставлял меня любить его. Вы не поймёте.
Она вздыхает. Я всё ещё стою к ней спиной и слышу, как она стучит своей долбаной ручкой по столу. Так я понимаю, что она взволнована.
— Я слушаю тебя уже дважды в неделю в течение восьми недель. Шестнадцать сеансов, а мы ни на шаг не приблизились к решению этого с первого дня.
— Здесь нечего решать.
— Есть, но у тебя должно быть желание попытаться.
Я поворачиваюсь, у меня раздуваются ноздри. Я в гневе. Кровь пульсирует по венам, и всё, о чём я могу думать, — это как бы схватить её пенал и швырнуть его через комнату. И я знаю, что это неразумно, потому что внезапно я чувствую, как слёзы наворачиваются на глаза. Как будто кто-то щёлкнул выключателем, и я разваливаюсь на части.
— Я пыталась. Правда, но вы не слушаете, что я говорю.
— Я слушаю…
— Хватит слушать меня своей степенью и послушайте сердцем. Я. Его. Любила. Я чувствовала это, и я ничем не могу доказать, что это существует. Не важно, насколько неправильным вы и любой, чёрт возьми, другой это считаете, или насколько, по вашему мнению, я ненормальная, это правда, — я пересекаю комнату по направлению к двери.
