Лицо Авы было во всех центральных газетах. Её семья давала интервью по телевидению — за её безопасное возвращение назначено огромное вознаграждение. И вот я лежу в третьесортном мотеле с ней, спящей на мне, делая вид, что она со мной, потому что она просто должна. «А она должна».
В ней есть что-то настолько чертовски глубокое, что может вызвать только травма, отчаяние и головная боль. Когда ты доходишь до этого, в мире есть два типа людей: те, кто боролся, и те, кто не боролся. И под «боролся» я не имею в виду финансово или физически, я имею в виду психологически, эмоционально. Люди, которые прошли через вещи, настолько извращенные и запутанные, что время от времени они очень хотят покой в смерти. Испытывая то, что нам не следовало бы, узнавая, как отделять всё это полное дерьмо, зло и гнев, это вызывает рваные трещины в душе человека, создавая тёмный уровень глубины, который человеческий разум на самом деле не может знать.
И я могу видеть в ней эту глубину, в искаженном болью блеске её глаз. Это засасывает меня, и я хочу знать, что с ней происходит, я хочу любить эту девушку. Я мог бы любить Аву… я верю, что мне нужно её любить, и возможно, это и есть вина — возможно, всё это достигает своего апогея, и я просто отчаянно хочу знать, что представляет собой настоящая любовь.
«Нет, к чёрту любовь».
К чёрту эти эмоции. Любовь — это как грёбаный Святой Грааль. Это то, за чем мы бежим и бежим, а потом, когда она почти у нас в руках, мы понимаем, что это ничто, лишь мираж. Она распадается в наших руках и все обещания, все эти страстные и жаркие слова превращаются в ложь и пыль, которая исчезает и забывается с песками времени.
Любовь вещь не настоящая. Она надуманная, кем-то вроде меня или самими людьми. Мы верим в то, что хотим, потому что правда в том, что когда ты понимаешь, что что-то такое же чистое как любовь — не больше чем грёбаная сказка в мире дерьма, ну… этого богоявления достаточно, чтобы уничтожить самого сильного из людей.
«Я хочу любить её». И это всё пугает меня до чёртиков, поэтому я сам себе вру: «Ты слишком испорчен, чтобы на самом деле понять саму идею любви». Глаза Авы закрыты, губы слегка приоткрыты во сне, и я легко касаюсь пальцами её щеки. «Я хочу желать эту женщину и делать вид, что мог бы любить её так, как никто другой никогда не любил бы».
Она просто обман — всё, чего я хочу и никогда не смогу иметь. Ава рождена, чтобы видеть во мне любовь. И не любовь — я, ибо имею демонов таких серьезных, таких чертовски неистовых — что даже что-то такое же чистое как любовь не может этого очистить.
