– Жаль.
– Почему же? Я так только горжусь этим.
– А потому, что пропадешь и ты, когда коммунистов разобьют. А во-вторых – без веры все-таки очень нехорошо.
– Но позволь, – удивился Николай. – Во-первых, почему ты знаешь, что нас разобьют? Мы и сами на этот счет не промахнемся. А во-вторых, мы тоже не совсем без веры.
– Какая же у тебя вера? – засмеялась она. – Уж не толстовская ли?
– Коммунистическая! – горячо ответил Николай. – Вера в свое дело, в человеческий разум и торжество не небесного, а земного, нашего царства – справедливого труда. А
главное, – вера в свои руки и только в собственные силы, с помощью которых мы этого достигнем.
Эмма удивленно посмотрела на него.
– О! Да ты – фанатик.
– А ты – разве нет?
– Нет, – на минуту задумавшись, уклончиво ответила она, потом хотела еще что-то сказать, но промолчала.
– А сознайся, что ведь ты веришь-то больше по привычке? – немного насмешливо сказал Николай.
– А хотя бы и так, – вспыхнув, ответила она, раздосадованная тем, что он так верно ее понял.
Немного помолчали.
– Расскажи мне что-нибудь о Москве, – примирительным тоном сказала Эмма. – Здесь так много разных слухов.
Николай начал довольно сухо, но потом увлекся и разгорячился. Тетка от его рассказа пришла бы в ужас.
Эмма слушала внимательно, но недоверчивая и ироническая улыбка не сходила с ее губ. Когда же он с жаром стал говорить о рабочих и даже работницах, с оружием в руках защищавших революцию в Питере, она только спросила:
– Но это должно быть в большинстве – испорченные женщины?
– Ты сама испорченная! – вскричал Николай и быстро встал, намереваясь уйти.
– Постой, – мягко взяла она его за руку. – Не сердись.
Николай не ушел, но сидел молча, – рассказывать больше не стал.
– Что ты читаешь? – спросил он, заметив лежавшую на столе книжку с розовой закладкой.
Она подала ему небольшой томик каких-то рассказов и, как бы извиняясь, заметила:
– Это – еще из маминых. У нас трудно хорошую книгу достать.
– Хочешь, я принесу тебе? – предложил Николай.
– Хорошо, принеси, но только не революционную.
– Как ты предубеждена, Эмма, – засмеялся он.
– Не предубеждена, а не люблю скучных книг. Да и мама будет недовольна.
– Я принесу не скучную, а уж относительно мамы –
ладь сама, как знаешь, кажется, ты ведь уж не ребенок.
Он встал и добавил:
– Ну, а теперь я пойду.
– Куда ты пойдешь? – остановила его Эмма. – Смотри, какая темнота. – Ты по здешним горам и дороги не найдешь. Ложись у нас. Я тебе постелю на веранде.
