— Хануман мое имя. Я советник царя Сугривы, друга и союзника Рамы.
Царь уставился на советника Сугривы, но что-то в темных глазах Ханумана сверкнуло и отвлекло его, и Равана, неожиданно забыв о его существовании, вдруг повелел:
— Устроить пир и праздник в честь богоравной царевны до утра. — И вышел из зала. Начальник стражи растерялся, недоуменно глядя на Ханумана, не зная, что делать с ним дальше. Тогда встал Кумбхакарна.
— Как попал сюда советник царя Сугривы? Зачем он здесь? — спросил он начальника каравана. Тот затрепетал и, заикаясь, стал объяснять что-то.
— Позволь мне самому объясниться, брат повелителя Ланки? — заговорил Хануман. Так тепл, и ласков, и спокоен был его голос, что всем вдруг почудилось, что не здесь они, а в далеком детстве, наигравшись, прикорнули у матери на коленях.
— Ни в чем не виновен начальник каравана. Причина моего появления здесь — только желание поговорить с повелителем Ланки об участи Ситы. Разреши мне остаться на праздник. Я его не испорчу, а украшу — развеселить постараюсь великого царя. И Сита при виде меня будет спокойней. — Хануман замолчал, приложил к груди правую руку. На указательном пальце советника Кумбхакарна увидел перстень с огромным сверкающим камнем. И, словно убедил его человек в обезьяньей шкуре безупречной логикой, сказал:
— Да будет так! Отведите Ситу отдохнуть с дороги. Советнику Сугривы дайте приют и пищу.
На корме повизгивала собака. Солнце стояло высоко, и блеск океанской глади слепил глаза. Они шли к таинственной Южной земле, путь к которой был известен только кормчим Вайшраваны. Почему-то именно после этого мимолетного воспоминания всплыло в памяти Канвы второе знаменательное событие в его жизни: на корме повизгивала собака, которую дразнил матрос.
Когда на горизонте из воды поднялась белая башня и стала расти прямо на глазах ввысь, Канва подумал, что видит чудо. Много здесь было чудесного и непонятного. Несколько молодых жрецов под водительством Тотха приехало сюда для посвящения в высшую тайную сангу. Дом, в котором их разместили, был сложен из белого камня и сохранял внутри прохладу. Разлегшись на широких скамьях, они отдыхали от качки. Канва проснулся внезапно: в темноте ночи пронзительно кричала птица. Рядом посапывал молодой Бхригу, а Капилу не было слышно. Канва на цыпочках подошел к окну, влез на подоконник. Устроившись поудобней, он в восхищении уставился в звездную россыпь, тут же забыв о голоде. Чудо Вселенной!
