Объяснения? Нет, у меня их не было. Когда я закончил читать записку, я был не ближе к решению, чем раньше. Но сейчас, слава Богу, все не так!
Это пришло ко мне минуту назад. Вернон, Педерсен и я — что мы трое делали вместе в какое-либо время? И тогда я понял всю правду. Именно мы трое осудили Кармен Веду в приюте для безумных меньше месяца назад. Дело было передано нам для рассмотрения и отдельно проанализировано каждым из нас. Мы обнаружили, что девушка полностью сумасшедшая, и порекомендовали ее ограничить.
Но эти записки об убийстве — кто мог их послать? Я сам тщательно изучил историю девочки и обнаружил, что у нее нет родственников. Возможно, если бы у нее был кто-то, кто позаботился бы о ней, мы бы приняли менее суровое решение, но у нее не было даже друзей, она была нищей, совершенно одна. Хорошенькая девушка, которой чуть больше двадцати; но молодость и красота не защита от неуравновешенного ума. Педерсен, в частности, утверждал, что о ней лучше позаботятся в учреждении, чем если ей позволить бродить по улицам в ее состоянии.
И вот, по рекомендации нас троих (закон требует больше, чем одно свидетельство в таком случае), девушку упрятали в клинику. И тогда я наткнулся на решение — если это было решение — наших загадочных угроз. Что будет дальше, я не знаю, но я спешу познакомить Педерсена и Вернона с моим открытием. Лучше сразу предупредить их об опасности. Отведенные двадцать четыре часа скоро истекут. Все, что должно быть сделано, должно быть сделано сразу. Сейчас утро и дневной свет льет в окно, и я предполагаю, что мы находимся в достаточной безопасности до наступления темноты. Когда наступит тьма, я намерен остаться в своих комнатах и быть готовым к…
* * *
Прошло уже три недели с тех пор, как я написал эту последнюю прерванную строку данного рассказа… Когда я в то время работал над рукописью, я сидел за столом у окна, чтобы дневной свет падал на меня.
И затем, в самый разгар моих усилий комната, в которой я сидел, стала абсолютно черной. Черной, я говорю — не просто темной!
Это не обрушилось внезапно. Честно говоря, я не знаю, как это произошло. Я был поглощен своим отчетом и не сразу осознал, что комната больше не была наполнена теплом солнечного света. Как будто большое черное облако медленно закрыло солнце. Это было мое первое впечатление.
Я встал и наощупь растеряно подошел к окну. Снаружи площадь тонула в смольной черноте; и пока я наблюдал, замерший неподвижно и в полном изумлении, она стала полной пустотой. Я ничего не видел, даже очертания Первой Унитарной Церкви и башни. Я помню, какое глубокое впечатление произвел на меня этот факт, потому что даже в самые темные из черных ночей башня неизбежно нависала над линией неба как страж, одна тень над другой. Теперь не было тени. Там ничего не было!
