— Когда ты в тот день отрубил голову Алека в реке, ты подписал их смертный приговор, — голос Джеймса не обвиняет, а просто констатирует факт.
— Я никогда бы не заказал убийство беременной женщины, независимо от того, перед кем она выбрала раздвинуть свои ноги. Её смерть не имеет ничего общего со мной, — мой голос — сталь. Я вызываю его поспорить со мной.
— Непреднамеренно. Но без Алека, его возлюбленная любовница Илона и их дочь — Лили, остались без защиты. И только поскольку Хантеры не знали о них, не означает, что другие жаждали голову Крэйвена тоже. Они выжили без него целую неделю. Это действительно подвиг.
— И где сейчас его так называемая дочь? Кто владеет ей?
Я чувствую улыбку Джеймса, даже не поворачиваясь к нему, чтобы убедиться в этом, и я, наконец, кладу изображение гротескного лица смерти Илоны на стол, прежде чем наклоняюсь немного вперёд, чтобы взять следующую.
— Так Лили выглядела за неделю до смерти Алека, — говорит Джеймс, когда я поднимаю следующее изображение.
Я потрясенно смотрю на женщину на снимке, позволяя словам Джеймса впитаться. В отличие от недавней фотографии в рабстве, эта женщина пышет живостью и здоровьем. Её возраст девятнадцать, возможно двадцать лет (на год или около того младше Фей), и на этой искренней, цветной, высококачественной фотографии — женщина покупает кофе на обычной центральной британской улице, и я наконец-то вижу небольшое сходство с её старшей сестрой в форме глаз и упрямой линии челюсти.
Она поразительна.
— Она находится в Будапеште, — продолжает он. — Она не та, кого я собираюсь оттуда забрать, но я предположил, что ты захочешь забрать домой такой приз для своей любимой невестки. Возможно, как запоздалый свадебный подарок?
— Кто владеет ей? — выдавливаю я, мой тон выдаёт моё желание узнать имя человека, который будет иметь дело и встретит свой конец от моего Walther PPK.
Эта проклятая улыбка снова. Я слышу её в его словах.
— Саша Федоров — единственный владелец «Доминиона» (прим. от лат. Dominium — владение) — название, что он дал последним отбросам бывшего «Королевства». Он видит себя Императором — не королём. Он думает, что его отец, а теперь и мёртвые Короли были слабы. Он думает, что способен взять на себя Европу, а затем и весь мир. Он нацелился не только на тебя, но и на каждого связанного с тобой. Но то, чего он не знает, что ты направляешься к нему.
— А о тебе? — спрашиваю я, переварив эту информацию.
— Что обо мне?
