И хотя мужская красота Габриэля поистине захватывает, сила его естества почти сбивает с ног. Очень харизматичные люди вызывают у вас желание войти в их близкое окружение, почувствовать себя особенным. С Габриэлем дело обстоит немного иначе: это мужчина, с которым шутки плохи.
Он не разговаривает со мной, пока мы идем, оставаясь сфокусированным на своем телефоне. Видимо, ему нужно ответить на миллион и одно письмо. Его навыки набора сообщений во время ходьбы реально впечатляют, хотя, думаю, всё проще, когда не нужно волноваться о том, чтобы с кем-то столкнуться.
Мы останавливаемся у ленты выдачи багажа.
— Видишь свои чемоданы? — спрашивает он, уткнув нос в телефон.
Наряду с ручной кладью, в которой ношу свою камеру и оборудование — ни за что не выпущу малышей из виду — у меня есть еще два больших чемодана. Обычно я езжу налегке, но «Брайан» предложил мне собрать вещи на длительный период пребывания в стране, если всё же получу эту работу.
— Пока нет.
— Цвет?
— Красный.
Уголок его губ приподнимается.
— Неудивительно.
— Дай угадаю, — спрашиваю я, пока он продолжает что-то набирать в телефоне. — Если бы у тебя был чемодан, он был бы черным, как и твоя бессмертная душа.
Габриэль прячет телефон в карман и бросает на меня взгляд. Веселье отражается в чертах его лица.
— Когда мне всё же нужен багаж, мой чемодан выполнен из темно-коричневой кожи аллигатора.
— Даже не знаю, зачем тебя дразню, — бормочу я.
Опять же, в уголках его губ мелькает намек на улыбку.
— Ты настойчива. Должен отдать тебе должное.
Я замечаю свои чемоданы, но до того как успеваю их схватить, он подталкивает к нам тележку, и мы снова движемся по терминалу. Сейчас десять вечера, и это странно, учитывая, что мы уже провели в самолете целую ночь. С такси не густо, и большинство людей радуются, если удается поймать машину.
От путешествия в одиночку мне становится дурно. Ненавижу приземляться в новом городе среди ночи. Всегда кажется, будто я могу потеряться и остаться спать на лавочке в аэропорту.
Но не сегодня. И еще одна волна благодарности накрывает меня, когда Габриэль ведет нас к черному «Роллс-Ройсу» на обочине, водитель которого уже открыл дверцу.
Габриэль жестом приглашает меня садиться. Но затем хмурится.
— Ты же не собираешься прыгать на сидении и кричать «яхуу»?
Я сердито гляжу на него.
— Знаешь, я не абсолютная деревенщина.
Ладно, возможно, я могла бы так сделать, если бы он не стал об этом упоминать.
— Я находился вместе с тобой в самолете в течение семи часов, — напоминает он, усаживаясь следом за мной в машину.
