Так что воспринимаю это в роли зеленого света. Устраиваясь в его объятиях, я глажу парня по груди и напеваю себе под нос. Он медленно расслабляется, его тело чуть сильнее поворачивается к моему, а моя грудь прижимается к его ребрам. Самолет продолжает прыгать и трястись, и приходится постараться, чтобы сохранить его спокойствие. Каждый выигранный мною дюйм турбулентность крадет прямо у меня из рук.
— Думаю, нам стоит назвать наших детей цифрами, — говорю я Габриэлю.
Его мышцы бугрятся и двигаются у меня под щекой. Мне почти слышно его размышление насчет ответа.
— Осмелюсь спросить, почему? — наконец-то говорит он.
— Потому что у нас их будет столько, что так проще. Мы сможем сделать, как король в «Звездной пыли». Уна, Секундус, Септимус...
— Это кажется чересчур жестоким. Подумай о том дерьме, которое ждет их в начальной школе.
— Они будут слишком суровыми, чтобы над ними осмелились издеваться. И вижу, ты воодушевился данной идеей.
Я усмехаюсь, когда парень ворчит. Но его слова скорее похожи не на «нет», а на «да ты сумасшедшая». С этим можно работать.
— Ненавижу это, — говорит он.
— Обнимашки? — но я и так понимаю, о чем он.
Его смех ироничен и недолог.
— Слабость.
— Все чего-то боятся.
— А чего боишься ты? — переводит он тему, выглядя сомневающимся.
Никогда не стать лучшей в чем-либо.Быть использованной и брошенной.
Я напряженно сглатываю.
— Прилива. Меня преследуют кошмары, что всё сносит приливом. Я виню в этом фильмы о катастрофах.
— Почему-то подозреваю, что ты окажешься в числе выживших.
На это я улыбаюсь.
Тепло на моей макушке вынуждает меня осознать, что Габриэль прижался губами к моей голове и вдыхает мой запах.
— Какой у тебя натуральный цвет волос? — спрашивает он почти бездумно.
— Ужасный вопрос, мистер Скотт.
Если отбросить турбулентность, наша маленькая кабинка довольно уютна, благодаря кремовым цветам салона и приглушенному свету.
— Предположим, я — отец, по крайней мере, семерых твоих детей. И тогда данный вопрос становится довольно справедливым.
Самолет очень отвратительно подбрасывает, и Габриэль резко втягивает воздух через нос. Я придвигаюсь ближе, мой нос наполняет запах одеколона, а под ним — пота и страха.
Закрыв глаза, я протягиваю руку и прижимаю ладонь к его животу, мышцы которого вздрагивают прямо сейчас.
— Я блондинка.
— Это я вижу, — заявляет он.
— В смысле натуральная блондинка. В этот раз я выбрала цвет на пару тонов светлее. На прошлой неделе у меня были голубые волосы, — я слегка улыбаюсь, представляя его реакцию на это.
