– А ты все своего бесноватого ждешь, – прозорливо заметила мать, хлопоча у печки. – А он уже и тю-тю. Но ты жди-жди. Больше ничего не остается.
– Чёй-то тю-тю? – вскинулась дочь, в который раз вернувшись со двора.
– Как чёй? Пузо надул и того.
– Какое пузо, маманя? Мы же только за руки и держались. Неужто с того пузо бывает.
– Ой, не бреши, – отмахнулась Горяна, вытаскивая из печи пироги. Глянула в окно, всматриваясь у мутную фигуру вдали. – Кажись твой идет.
– Да не можа того быть?! – Нюра сорвалась с лавки, метнулась к двери. – И правда идет. Ну я побегла, мамань.
– Ох, надует. Как есть надует, – проворчала та, провожая дочь обеспокоенным взглядом.
Нюра выскочила за порог и поскакала навстречу, дивясь как мать сумела его узнать. Даже с улицы лица не разглядеть, и лишь по высокой ладной фигуре можно догадаться – это он. Конечно, и на хуторе водились крепкие мужчины, но безбородых – ни одного. Да и пригожие наряды они носили редко, обходясь серыми рубахами. А у Дарена, что ни клок, то праздник. И где столько красоты берет?!
На середине пути лютая сбавила шаг, восстанавливая сбившееся дыхание. И вовсе ни к нему она бежит. Да и не бежит вовсе – гуляет. Работа окончена, вот и вышла прохладиться. Себя показать. На хуторе-то свободных волков полным-полно.
Дарен заметил мчащуюся фигурку издали. Сцедил улыбку в кулак, возвращая лицу серьезное выражение, и сбавил шаг, давая лютой отдохнуть. Он старательно любовался виднеющимся лесом, пока не поравнялся с ней. Резко обернулся и картинно воскликнул:
– Нюра? Какая встреча! А я изобретаю как тебя из дома выманить.
– Прогуливаюсь, – небрежно обронила Нюра, сияя как начищенный котел.
– Реку покажешь?
Ничем не примечательная лужица, что протекала между двумя хуторами, его интересовала постольку-поскольку. Виды он видал и получше. Пологий берег, усыпанный мелкой галькой, вел прямиком к воде, в которой плескалась местная детвора. Не самое романтичное место. Но если пройти чуть дальше вдоль берега, можно выйти в пролесок, спрятанный за частокол деревьев. Гуляющих тут нет вовсе. Оно и понятно. У хуторян это место пользуется дурной славой. Чуть дальше расположился погост – оплот хуторских страшилок.
– А как же речка? – Нюра неприязненно огляделась.
Траву для помощника шамана Жалюты она собирала тут частенько, но так и не смогла привыкнуть к тишине и покою. Потому шла, громко топая и горланя песни, производя при этом столько шума, что страх отступал.
