– А ничего так, – недоверчиво заметила она, когда они отошли от терема настолько, что перестали его видеть. – Удобненько.
Игидар в ответ лишь усмехнулся.
– Ты за направлением следишь? – спросил вместо этого он.
– А как же! – лютая на шерстинку прикрыла глаза и с готовностью отрапортовала: – Ничего не изменилось. Даже странно, – князь приподнял брови, и она продолжила, восприняв это как интерес: – Пока я на тебя не вышла, направление часто менялось. Иногда мне казалось, что я топчусь на одном месте. Или хожу кругами. Словно свеча сама точно не знала, куда мне нужно. А теперь всегда в одном месте стоит. И в тереме также было. А может мой указатель сломался? Вывел к тебе и сломался! Может, мы сами должны дорогу искать?
– Вряд ли, – князь с задумчивым видом качнул головой. – Я много раз пытался найти дорогу сам. Скитался по десять клоков подряд. Но даже примерно не понял куда идти. Тебя же свеча вывела прямиком ко мне.
– Так уж и прямиком, – пробормотала Нюра. Скиталась она гораздо дольше, чем следовало при дальности дороги на Варнаград. А ты всегда в тереме живешь?
– Всегда. Но часто уезжаю по делам.
– А последние клоков пятнадцать ты много мотался по свету?
– Очень много. В Варнаграде практически не бывал.
– Так вот почему она меня по лесам гоняла, – разозлилась Нюра: – За тобой поспеть пыталась. Выходит, ты во всем виноват.
– Конечно, виноват, – хмыкнул Игидар. – На то я и мужчина. Вот ежели б тут кто из моих воинов был, я бы поспорил. А с тобой и начинать не буду. Бездарное это занятие спорить с женщиной.
– Чего это бездарное? – вскинулась лютая. – Да я тебя в два счета переспорю.
– Поэтому и бездарное, – рассмеялся он.
Дорога ухудшилась, сменившись на бездорожье. И если до этого они шли просто по грязи, то теперь – в грязи по колено. Только высокие чеботы и спасали. В лес они вошли в молчании. В такой же тишине и провели следующие пять клоков, прорываясь сквозь бурелом туда, куда упорно указывала свеча.
На шестой клок уже в темноте они набрели на избушку. Темное перекошенное строение поросло мхом и вид имело до того неприглядный, что кабы не зверская усталость, прошли бы мимо.
К тому времени чуть живая Нюра нахально ехала на князе, прижавшись к шершавой шкуре ящера, как мягчайшей перине. В начале пути даже случайные прикосновения вызывали брезгливость. Сейчас она охотно принимала помощь и еще охотнее использовала Игидара вместо ездового оленя. Передвигается даже быстрее, а сидеть проще. Хотя, ежели что, падать придется примерно с одинаковой высоты.
