Серьезно, если я хоть что-то понимаю, то статус здесь это что-то очень сокровенное и задавать вопросы по этому поводу нужно очень и очень осторожно. Особенно совсем незнакомому собеседнику, которого видишь в первый раз в жизни. Собственно, он сам меня и подтолкнул к этой мысли своим крайне завуалированным вопросом, вместо того, чтобы просто поинтересоваться.
Судя по реакции публики, я не прогадал – смешки от не участвующей в разговоре троицы стали уже с трудом сдерживаемыми, а сам аристократ даже сдерживаться не стал, негромко засмеявшись и прикрыв лицо рабочей рукой, окончательно оставив в покое висящую на поясе шпагу. Отсмеявшись, он тут же сдал на попятную:
– Ладно, признаю, это было невежливо с моей стороны. Уж извините, но ситуация слишком нервная. Меня зовут Лосий из дома Астериум, третий сын отца своего, если вам интересны такие подробности. Могу я узнать ваше имя?
Хотелось бы дать ложное имя, но что-то мне подсказывает, что это плохая идея. Особенно, если здесь таки есть способы проверить статус отдельного индивида. Да, если мою подноготную кто-то увидит, то ложное имя будет моей последней проблемой. Зато я не сомневаюсь в том, что Система может и вписать новое имя на место старого, а мне нравится быть Константином. Блин, а вдруг мое имя слишком чуждо звучит для местных? Тупо будет так подставиться, причем на ровном месте.
– Зовите меня Тином, не ошибетесь. – Иду на компромисс, отчекрыживая от своего имени немалый кусок.
Чувствую себя героем какого-то говнофентези, етить твою налево! Если бы меня еще Александром звали, то вообще было бы полное совпадение штампов.
Вот так и познакомились.
Тройка за спиной Лосия, – не назвать бы его случайно Лосем, – тоже представилась, куда как расслабленнее и спокойнее смотря в мою сторону. Следопыт оказался Гансом, а двое воинов Тексом и Гамми (чуть не подавился и клятвенно пообещал себе не использовать прикол с мишками). В лагере еще оставались раненые Церах и Шонса, но к моменту нашего возвращения Шонса уже отошел в мир иной. Слишком тяжелая рана, да еще и в живот – может быть и хорошо, что не мучился. Лично я бы не смог себя от такой раны вылечить. Разве что бросить все очки в выносливость, после чего молиться святому Рандомию о том, чтобы их хватило для самостоятельного исцеления.
Несмотря на внешнюю расслабленность и молчащую чуйку, я не выпускаю никого из идущих рядом со мною из теневого восприятия. Я им совсем не доверяю, но и в одиночку выживать больше не хочу. Вот и рискую здоровьем, пытаясь вписаться в чужую компанию.
