Он вернулся спустя полгода, когда страсти насчет пожара улеглись, и было признано, что это был несчастный случай. У Солнцевых не было близких, дядя, воспитавший их, жил далеко и вообще ничего не знал о случившемся. Друзей тоже не было, они жили очень замкнуто, своим маленьким миром. Поэтому при внешнем сходстве окружающие не усомнились, что произошло чудесное возвращение Никиты. К тому же была Кристина, которая также «узнала» Никиту, ее слова не вызвали ни у кого подозрений, ведь она была лично знакома с этой семьей. И все поверили, кроме Киры. Она была уверена, что это не ее брат. Фила она не узнала, но это был вопрос времени, она могла догадаться, ему пришлось принимать меры. Фил под видом Никиты оформил «сестру» на лечение, с которого не планировал ее забирать. Оплатил лечение вперед, а спустя некоторое время инсценировал свою гибель в автокатастрофе и исчез, теперь уже навсегда. К тому времени он успел обеспечить себя деньгами из фонда Киры.
Фил и Кристина уехали в другой город. Сменили имена. Начали совместную жизнь. Но это продлилось недолго. Реальность отличается от представлений о ней, и вскоре они расстались. Каждый продолжил свою жизнь, больше они не виделись. Но я нашел их. Они отняли две жизни, и продолжали строить свои, как ни в чем не бывало. Я не мог этого допустить.
— Подожди, — прервал его Петр, — почему две? Кира ведь покончила с собой?
— Ты не слушал меня? Кира была ангелом, она не смогла с этим жить. А я не смог ей помочь. Если бы я смог, если бы я доказал что-то тогда, если бы ее отпустили, я бы сделал всё, чтобы инициировать это расследование, чтобы призвать их к ответу, к суду, но я не смог. Тогда я решил, что эти люди не заслуживают того, что имеют. Но я не убивал их, ты знаешь это.
— Но ты как-то управлял ими, чтобы они совершали эти убийства?
— Всё очень просто. Я играл на их чувствах. Они не знали, кто я. Фил (он стал Аланом) очень боялся любого внимания к своей персоне, у него остался патологический страх, что его найдут, что Кира его узнает. Он ведь не следил за ее судьбой. Он думал, что она в больнице и ей никто не поверит, даже если она заговорит, но вдруг? Я, как врач, хорошо понимал это, я увидел в нем этот страх сразу же. Нужно было только дать ему намек, что кто-то мог его видеть в том доме, и всё — он решился бы на всё, чтобы его не нашли.
— Как врач? — удивился Петр, — что ты имеешь ввиду?
— Я же говорил тебе при нашей первой встрече, что по образованию я врач. Психиатр. Не говорил? — легкая ухмылка пробежала по лицу Глеба. — Да, не сказал, тебя бы могло это насторожить. Но речь ведь сейчас не об этом, верно? Идем дальше. Потом была Кристина.
