Орк сердито зарычал, от чего по площади разлился едва уловимый запах тухлятины.
— А ты чего это, замуж за него хош? — почесал он лысину лезвием топора.
— Я? Э, нет, мне ещё рано. Не доросла я до брака. Мне ещё в академию поступать, учится. В общем — рано.
Пока Шела мило беседовала с орком, обвиняемый оклемался и стал озираться. Из-под всклоченных длинных волос у него торчали острые кончики ушей, на которые раньше она не обратила внимания.
— Ой, да он же эльф! — воскликнула Шела и отступила на пару шагов назад. — Вот уж тем более такого счастья не надо! Пойду я, ребятки, бывайте здоровы и не забывайте о традициях, — затараторила она, постепенно ускоряя шаг.
— Стоять! — прогремел голос орка, заставив заткнуть окружающих носы, а не уши, как полагается в таких случаях. В этот раз волна вони знатно прошлась по всей площади, проникнув в каждую щель и в каждый нос.
Шела на всякий случай остановилась. Острие топора было повернуто в её направлении и недвусмысленно блестело в руке орка, как бы намекая: "Ещё шаг и наша встреча станет неизбежной".
Встречаться с холодной железякой Шеле не хотелось. Она выжидающе посмотрела на орка.
— Ты, — некультурно ткнул он своим пальцем, по размеру не уступающим хорошой сарделине, — выйдешь за него замуж, и я оставлю его в покое. Ежели против, то можешь готовить поминальную молитву.
Молиться Шела не любила. Всё детство бабушка таскала её на службы в деревенский храм, где ей приходилось заунывно вторить старому служке и стоять на коленях. Пол твёрдый, деревянный. Колени оттого постоянно болели ещё целые сутки. Нет, молиться она не любила. А смерть и вовсе не почитала.
— Уважаемый, но тут ведь полно женщин! Пущай любая из них и выйдет замуж за эльфа. Его ж коли отмыть и причесать, наверняка красавцем назвать можно будет.
Дамы оживились. Каждая наперебой принялась выдвигать свою кандидатуру, а местами даже вспыхивали мелкие потасовки за право на замужество с эльфом.
— Молчать! — утихомирил их орк одним своим криком и незабываемым ароматом изо рта. В этот раз Шела смогла различить, что именно тухло у него в желудке — рыба.
— Или она, или никто! Считаю до трёх и отрубаю этому эльфийскому выродку башку!
На раз Шела отвернулась, на два сделала шаг, намереваясь покинуть площадь, на три резко развернулась и заорала:
— Я согласна! — С досадой плюнув под ноги, она боязливо глянула на эльфа. Он был всё ещё живым. И очень-очень злым. Его бирюзовые глаза так и сверкали молниями.
