Чем именно занимаются они с колдуньей, живущей на окраине Гокстада, Асвейг предпочитала не рассказывать никому А то неодобрения знакомых не избежать. Смутно чуяла она в душе, что к хорошему болтовня ее не приведет, слоено однажды уже довелось ей познать силу людского гнева, вызванного страхом перед тем, в чем мало кто разумел. Только все позабыла вместе со всей жизнью до того, как оказалась в Гокстаде.
Поэтому Асвейг терпела беззлобные подначивания Борги. И втайне надеялась, что однажды познает себя и СВОИ СИЛЫ лучше, чем теперь.
Они с подругой прошли между ремесленных рядов, куда еще доносился запах рыбы с пристани, свернули к торговым, шумным и многолюдным. Здесь продавали дорогие заморские ткани из тонкого хлопка. На прилавках переливались в солнечных лучах самоцветные и дорогие — стеклянные — бусы. Борга позабыла, о чем говорила только что, и сразу остановилась у одного из прилавков, улыбаясь торговцу. Тот приглашающим жестом указал на украшения. Девушка принялась разглядывать одно за другим, поднимая их на ладони. Асвейг приготовилась задержаться здесь. Это надолго.
Немного помолчав, перебирая товары, Борга вновь спохватилась, словно вспомнила что-то, о чем давно хотела рассказать.
— Говорят, нынче приехал на тинг Радвальд Белая Кость, конунг из Скодубрюнне, — не отвлекаясь от изучения украшений, пробормотала она. И добавила многозначительно: — С сыновьями. А их у него немало.
— И что же с того? — Асвейг тоже взяла с прилавка нитку бус, нежно-голубых с редкими вкраплениями ярко-красного цвета, точно капли крови на льду.
И тут же вспомнила о нескольких марках серебра, что лежали у нее в поясном кошеле. Деньги немалые, собранные понемногу за несколько лун: может, и можно потратить часть себе на радость?
Подруга, покосившись на нее, дернула плечом.
— Да может, ничего особенного. Кроме того, что из них некоторые не женаты. А еще, говорят, среди них есть один очень уж приметный. Его родила рабыня, а конунг признавать до сих пор прилюдно не хочет. Но при себе держит. А тот служит его охранителем. И судачат, мол, одним своим видом кого угодно напугает. Уродливый больно…
Она приложила зеленые бусы себе на грудь и хитро прищурилась, когда торговец причмокнул губами в знак того, что украшение дивно ей идет. Да и не лгал он ничуть, не лукавил: оно прекрасно подходило к золотисто-русым волосам Борги, бросало особый оттенок в серые глаза. Но, правду сказать, на такую богатую грудь хоть простую веревку повесь, она будет смотреться всем на зависть.
