— Думаешь, среднестатистический мужчина хочет, чтобы его шары были лысыми?
— Не уверена, что есть такая вещь.
— Но ты только сказала —
— Я имею в виду, что нет такого понятия, как среднестатистический мужчина. Разве что, ты рассматриваешь их всех, как кучу лживых, сокращающихся от желания мошонок.
— Мошонок? — перебиваю я несколько возмущенно.
— Большие, волосатые мешочки для яичек, — отвечает она упрямо. Между тем, я вроде как лишаюсь дара речи. Во-первых, Айви всегда старается видеть хорошее в любом человеке, но она ставит крест на всем мужском поле? И во-вторых, она матерится, потому что, эй! Она редко ругается и никогда без румянца на щеках или заикания. — В любом случае, — добавляет она, снова раздражаясь, — это не так затратно, поэтому я ожидаю, что мы достаточно скоро выясним, являются ли мужчины Охкелда кучкой девиц, предпочитающих тело без волос. Мужчин, удаляющих волосы с тела, как девчонки? — она качает головой. — Не то чтобы это имело для тебя значение. Ты не задержишься тут надолго, чтобы узнать об этом.
— Ты ведь знаешь, что я все еще скорблю. — Я сразу же ненавижу свой умоляющий тон, не говоря уже о том, как мое сердце снова начинает колотиться, а поясница покрывается тонким слоем пота — Я - я не готова.
— Но пришло время, милая. Прошло четыре месяца. Ты должна двигаться дальше. Ты все еще молода, и мне просто ненавистно видеть, как ты прячешься от жизни.
— У меня была жизнь! — пронзительно выкрикиваю я, паника сдавливает мое горло. — У меня была жизнь. — Мои руки теребят край рубашки Balenciaga, торчащая нитка позволяет сфокусироваться на чем-то еще, кроме Айви. — И я знаю, что не могу вернуться к ней, но я...я просто не знаю, как начать все сначала. — Когда я поднимаю голову, у меня по щекам текут слезы.
— О, Фин, — говорит она, пересаживаясь со своего кресла на диван. Она обнимает меня за плечи, успокаивающе поглаживая меня по спине одной рукой. — Я знаю, что это страшно, но ты должна попробовать. Ты должна вытащить себя из этой хандры, солнышко. Знаешь, я все понимаю. — Она отстраняется от меня, убрав теперь уже влажную прядь волос с моего лица. — Ты никогда не жила самостоятельно. Тебе никогда не приходилось обеспечивать саму себя.
Я хмурюсь.
— Какое это имеет отношение ко всему?
— Ну, ты выбралась из-под маминой опеки и стала жить со мной, пока мы учились в университете. Затем, через несколько месяцев после окончания учебы ты уехала и вышла замуж за Маркуса.
