Приближался день рождения. Холодильник, казалось, распухнет от "обжорства", а Маша продолжала впихивать в него следующие порции. Так неразумные мамаши перекармливают несчастных малышей.
День рождения выпадал на пятницу, однако, гостей пригласили на субботу. Чтоб никого не затруднять. В честь праздника, Филимонов договорился и взял выходной. "Разве не справедливо понежиться и полениться в собственный день рождения?"
Вопреки намерению проваляться в кровати все утро, он проснулся бессовестно рано.
С некоторых пор, филимоновское утро прератилось в изнурительное испытание. С тех пор, как его начал мучить гайморит. Пересиливая страх, он ходил по врачам, садился в жуткое кресло и, замирая, позволял прокалывать носовую перегородку и выкачивать скопившийся гной. Помогало на короткое время.
Утро начиналось с медленного осознания того, что он уже не спит. Дыхательные трубки, переходнички, патрубки и клапана за ночь забивались отвратительной слизью. Голова требовала немедленного промывания, продувки и проветривания, как цех переработки вредных веществ. Как лунатик, почти на ощупь, Филимонов двигался в ванну и "автоматом", пальцем робота тыкал в кофеварку, предусмотрительно заправленную с вечера.
Минут через двадцать, после усиленной "работы", сопровождаемой отфыркиванием, откашливанием, отплевыванием и прочими малоэстетичными и протяжными звуками, он приходил в себя и начинал соображать.
Окончательное пробуждение наступало на кухне. Филимонов расставлял на столе чашечку с кофе, сигареты, зажигалку и пепельницу, как шахматист расставляет фигуры на доске и приступал "разыгрывать дебют".
Проделав всю эту процедуру в очередной раз, Филимонов сидел на стуле (на том самом, который всегда предпочитал Дрозд) и думал о разных пустяках. О том, что ему исполняется сорок пять лет и что он перешагнул границу (возможно, еще пять, десять лет тому назад), делящую жизнь на две половины (никто не знает этого точно, но, примерно, может прикидывать по смертности своих родственников) он не думал.
"Надо бы поменять кран в ванной", - думал он, - "Да, вообще, неплохо было бы всю сантехнику заменить. Необязательно на финскую, как у Бориса Львовича, но на какую-нибудь поприличней." Он недовольно покосился на облезлую кухонную раковину. "А что? Деньги, слава Богу, не переводятся. Шиковать, конечно, не приходится, но и жаловаться грешно. Спасибо, Борису Львовичу! Мужик с головой! На что он там намекал, когда я, как дурак, от этих фоток обалдел? Точно, он на что-то намекал. Что-то говорил про накладные, про то, что у него родилась какая то гениальная идея и на этом можно "сделать" большие деньги. Вот, идиот! Вместо того, чтоб послушать умного человека, охренел от собственного больного воображения! Или от водки".
