- Минуточку! Сейчас все будет в порядке! - Он приложил пухлую ладонь к взмокшему лбу Филимонова, - Еще минуточку!
Затем он резко убрал руку и отступил на шаг, как художник от мольберта после заключительного мазка кистью.
Дрожь прекратилась моментально. Серегей Павлович неуверенно пощупал голову. Никаких признаков боли! Он глубоко вздохнул и облегченно выпрямился.
- Спасибо! Вы, наверно, врач?
- В некотором роде.
- Не знаю, что это было. Но, сказать честно, я перепугался. Подумал сердечный приступ.
Мужчина оглядел быстро, но цепко, скамейку, провел пальцем по шершавой поверхности и, убедившись, что краска засохла основательно, присел рядом.
- Инфаркт Вам не грозит, не беспокойтесь. Даже несмотря на то, что физкультуру, как видно, Вы игнорируете, курите и не прочь пропустить стаканчик-другой. Только не подумайте, что я это говорю в осуждение! Так, к слову! Я сам в жизни не делал гимнастику, курю с четырнадцати лет, а пью ежедневно.
Он вытащил небрежно из внутреннего кармана плоскую мельхиоровую фляжку.
- Глотните!
Сергей Павлович влил в себя изрядную дозу.
- Коньяк?
- Вроде того, - незнакомец, в свою очередь, сделал так же внушительный глоток, - Степан Степаныч! - представился он.
- Филимонов, - (через паузу) - Сергей Павлович.
Они молча повытаскивали сигареты, зажигалки и закурили. Каждый обслужил сам себя, не пытаясь опередить друг друга в вежливости и предлагая "лишний огонек".
- По-моему, Сергей Павлович, Вы, как и я, не особенно высокого мнения о людях? - неожиданно, и без всякой привязки к предыдущему разговору, спросил Степан Степаныч.
- Я? - удивился Филимонов, - Да, нет. Пожалуй, я хорошо отношусь к людям.
- Ну, да! - как бы спохватился Степан Степаныч, - Вы добрый, справедливый и честный человек. К Вам все хорошо относятся, Вас любят и Вы любите всех. Все человечество!
Степан Степанович не скрывал иронии, но в его интонации не было и грамма раздражения. Нет. Он, словно, рассуждал вслух. И рассуждал добродушно, и снисходительно. Филимонову стало, как-то, неловко.
- Вы нарисовали сейчас какую то идеальную картину. Так, наверно, не бывает. Но я, действительно, считаю себя достаточно порядочным человеком, чтоб не вызывать ненависти у других.
- А Вам не приходило в голову, что чужая порядочность, именно, и вызывает ненависть?
- Нет. Я как то не встречался с подобным, знаете ли.
- Вам никогда не приходилось терпеть клевету?
- Приходилось, конечно! Но я научился переносить ее.
