Я встала с дивана, невыносимо медленно поднимая взгляд на мужчину, скользя им — не ошиблась — по высоким сапогам коричневой кожи, по крепким бёдрам, едва обрисованным мягким сукном штанов. По блестящим застёжкам замшевой безрукавки длиной до бедра, плавными складками очерчивающей широкую грудь. И шее в распахнутом вороте чёрной рубашки. Словно не раннее утро на дворе, а вечер — и хозяин уже собрался выезжать на некую важную встречу. И я перед ним — в заляпанном подсохшей грязью, самом простом, что у меня было, платье: ладно хоть нечистоты с него смыл дождь. С влажными, завитыми волнами волосами, взлохмаченными вокруг головы. С нелепым дорожным мешком на плече, о котором совсем позабыла, так и не сняв. И вся несуразность моего облика ясно отражалась колкой подозрительностью в глазах хозяина Анделналта.
Острый, вовсе не доброжелательный взгляд темноволосого мужчины так и вцепился в моё лицо. Напряглись резкие скулы и впадинки на покрытых длинной щетиной щеках. Глаза цвета густого, подсвеченного солнцем мёда, выдающие в обладателе мага огня, сощурились слегка, и по радужке их словно пламя прокатилось. Жутковато и красиво. Но странно — прохладное облегчение пронеслось в груди: он не Видящий, способный при желании и некотором рвении распознать во мне аманту, которой не место за стенами королевской резиденции. Только вот Хранители, а особенно маги огня — самые вспыльчивые и опасные не своими знаниями, но силой. Потому облегчение было недолгим.
— Доброе утро, унбар де ла Фиер, — кажется, через целую вечность ответила я, тихо удивляясь тому, что о столь привлекательном мужчине и наследнике огромных богатств девицы в моём окружении не шептались с утра до ночи.
Хотя, если подумать, то в том не было ничего удивительного. Его строгая холодная красота, похоже, таила за собой большие опасности. Он подошёл ближе, а я почувствовала вдруг, как тепло огоньков сомкнулось вокруг меня жарким кольцом. В таком доме любой может оказаться в ловушке: одно веление хозяина, и раскалённые, трепещущие прислужники вмиг оставят от гостя кучку пепла.
— Как изволите к вам обращаться? — его голос, пронизанный лёгкой заинтересованностью, что как будто стала острее, после того, как Альдор рассмотрел меня лучше, объял ощутимой силой.
— Хория, — не придумала я ничего лучше, чем назваться именем матери.
В конце концов, вряд ли я останусь в этом замке надолго. Мужчина вопросительно приподнял брови, но фамилию называть не хотелось — и он тем, кажется, удовлетворился.
