— Как хочешь. Я обсужу эту ситуацию с Габриэлем позже, но уверен, что наши мысли сойдутся.
А то! Когда эти двое не смогли договориться на счет наказания, особенно если это касалось собратьев-вампиров? Блюстители правил, оба! Черт, он был вампиром, а не каким-то глупым человечишкой. У него собственные правила.
— А пока что, — продолжил он, — я отстраняю тебя от дел и аннулирую твой статус класса А.
Зейн стиснул челюсть. В Службе Личной Охраны аннулирование высоких привилегий означало отстранение от опасных и важных заданий. Это подразумевало ведение рутинных обязанностей. Лучше бы Самсон отрубил ему руки.
— Ты не можешь…
Он не гребаный охранник с пивным животом и плохой стрижкой, который сидит в холле заброшенного здания и охраняет пустые офисы.
Самсон поднял руку вверх.
— Прежде чем что-то сказать, о чем потом пожалеешь, я хотел бы, чтобы ты сначала меня выслушал.
Зейн фыркнул. Слова «сожаление» не было в его лексиконе. Так же как и «угрызения совести».
— Я не могу рисковать персоналом из-за одного человека, который сорвался с цепи. Пока мы не выясним, как снизить риск, который ты представляешь, тебе будут поручать задания с низким риском и минимальным стрессом. Я приму окончательное решение через два дня.
Зейн натянуто кивнул.
— Хорошо, — выдавил он сквозь плотно сжатые губы, чтобы не обнажить клыки, которые вытянулись, когда его начал захлестывать гнев.
Низкий риск! Минимальный стресс! На что, мать его, Самсон намекает? Что у него нервный срыв? Это для чертовых неженок, не для таких, как Зейн! Он засунет нервный срыв в задницу тому, кто еще хоть раз ляпнет что-то по этому поводу.
Он вышел из кабинета Самсона, подавив желание хлопнуть дверью. Зейн быстро шагал по темному, обшитому деревянными панелями коридору, который вел в прихожую. Он не мог дождаться, когда покинет викторианский дом, который вдруг стал давить на него. Зейну хотелось что-нибудь разбить.
— Минимальный стресс! — тихо выругался он.
— Добрый вечер, Зейн! — тихий голос Далилы раздался слева от него.
Он повернул голову и увидел, как она спускалась вниз по широкой лестнице из красного дерева, держа маленькую дочь на руках.
— Далила. — Набольшую вежливость он сейчас не способен. В конце концов, ее пара только что его оскорбил. Она улыбнулась ему, когда доносящейся из кухни звуковой сигнал заставил ее нахмуриться.
— О, нет, печенье, чуть не забыла. — Прежде чем Зейн понял, что она хочет сделать, Далила протянула к нему руки и положила малышку ему на грудь. — Вот, поддержи ее секундочку. Я должна вынуть печенье, или оно сгорит.
