Весь оставшийся день я отчаянно пытался своими ласками и утешеньем уговорить ее улыбнуться.
Но я повредил кое-что, что нельзя было искупить прикосновениями.
Ее доверие.
Тевек! Интересно, как это повлияет на ее будущее. Уже не говоря о моем.
В какой-то момент, когда я прижал ладонь к ее щеке, Энджи отвернулась… но не злобно, а униженно… из-за чего я невольно зарычал.
Я злился на себя настолько сильно, что только через несколько мгновений заметил абсолютный шок на лице принцессы. И немного страха.
Я опустился на колени, игнорируя взгляды окружающих нас людей, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
— Я все сильно испортил, — попытался объясниться я, а затем сжал ее холодные ладошки в своих руках. — Но ты не сделала ничего плохого. Ничего, — подчеркнул я. Я смотрел ей в глаза, пытливо и наблюдательно, а она взирала на меня в ответ. Как же я надеялся, что Энджи увидит в моих глазах лишь искренность.
Видимо, так и произошло. Потому что она нерешительно сжала мои пальцы.
Я притянул принцессу в свои объятия. Мне было так приятно, ведь этот маленький знак значил, что ущерб не был непоправим.
Я пообещал себе, что больше никогда не отвернусь от нее.
Будто Энджи когда-нибудь еще раз решит рискнуть и повторить эту запутанную, смущающую, неудовлетворительную ситуацию. Я выдохнул прямо в ее волосы.
И почувствовал, как ее крошечная рука успокаивающе гладит мою спину.
Прощен.
Этот жест задел меня за живое.
Не существовало груфалы добрее, чем у меня.
В эту ночь я не хотел вновь идти в стойло. Я не был поклонником холода, но Энджи совершенно не переносила низкие температуры. А в стойлах было всего на несколько градусов теплее, чем на открытом воздухе, который напоминал жесткий арктический климат. Из-за этого я сильно волновался. Я часто задумывался, была ли Энджи больна, ведь ее тело не могло согреть себя.
Я лизнул ухо принцессы, определяя ее температуру, и мои подозрения подтвердились — внутреннее тепло принцессы не работало должным образом. Она была на несколько градусов холоднее, чем должна быть. А самое тревожное? В этот раз Энджи даже не показала мне язык.
Поэтому мы остановились в таверне, пытаясь отогреться. Я намеревался держать ее здесь до тех пор, пока таверна не закроется на ночь. Чем дольше принцесса пробудет в тепле, тем лучше. Отблески огня плясали на ее лице. Я полулежал, пока ее мягкое пышное тело растянулось на мне. Я поставил стул близко к огню, заранее убедившись, что Энджи ничего не угрожает. Жар был настолько сильным, что моя чешуя начала изменять цвет. Принцесса прижалась ко мне и крепко уснула, наконец-то успокоившись.
