— Присядь!
Димка уселся в кожаное кресло. Ощутил его мягкость и запах дерматина. Мальчишка слегка откинулся и постарался представить себя королем. Это ему удалось лишь частично. Явно не хватало свиты.
Гадалка задала простой вопрос:
— Тебя родители не скоро ждут?
Димка быстро ответил:
— Нет!
— Тогда можешь расслабится, и закрыть глаза! — Цыганка при этих словах выкатила себе зенки.
Мальчишка заколебался. Что-то в последнем предложении было водящим в напряжение. Типа как в сказочной истории — ты свои локаторы закрываешь, а тебе на голову мешок. В тоже время и встревать в спор с гадалкой глупо. Тем более, если тут бандитское логово — все равно он один от стаи не отобьется.
Мальчик-каратист Волька Рыбаченко делал свою первую киношную пробу. Причем какую-то, откровенно левую и с другого фильма. Переодевшись в рваные деревенские штаны и рубашку, запалив себе лицо сажей, Волька подползал по снегу к колючей проволоке.
Судя по флагу со свастикой, он играл тут какого-то героического пионера-диверсанта. Добравшись до забора, Волька должен был перелезть через верх. Причем несколько раз наступить босой пяткой на стальные колючки — что фиксировала камера крупным планом.
Мальчишка полз слишком уж быстро и его заставили, переснять дубль. Приятно ползти по подмосковному — снегу крайне мало. Тем более, уже наступила морозная ночь и смерзлась колючая, леденная корка. Скользкие шипы неприятно царапали через дырки в лохмотья голые коленки мальчика-каратиста.
Да и вообще в мороз — если не двигаться, то босые ноги начинают коченеть. А мальчик-партизан несколько раз останавливался — для съемки крупным планом! Кроме того Вольке пришлось неподдельно морщить лоб и всматриваться голубыми глазами в оборонительную немецкую линии.
Съемки отличались реалистичностью — лаяли собаки, постреливали крупнокалиберные пулеметы.
Да и мальчик-каратист был по настоящему голодным и замершим. Время от времени Волька энергично тер одну ступню об другую, мозолистые подошвы мальчишки сильно покраснели.
Наконец кое-как отсняли с четвертого раза, когда у Вольки Рыбаченко уже зуб на зуб не попадал.
Потом надо было взбираться по колючей проволоке. Мальчишка-каратист уверенно наступал огрубевшей пятой на колючки. Юный спартанец был воспитан своим отцом Олегом Рыбаченко очень сурово. Так что для него это били семечки. Он и по битому стеклу мог ходить, и острые гвозди мальчику-каратисту не страшны.
Тем более по битому стеклу умеют ходить, даже люди который не тренировали в спартанском стиле с младенчества. Так что Волька не ощущал себя особым феноменом.
