Она вышла из домика и присела на крыльце в свете луны и ярких звёзд, усеявших небо. Ребята болтали, делились секретами за бутылочкой земного вина. Ужин состоялся, был сытным и вкусным. Диана напирала, повествуя о долге, и от этого слипались глаза. Катарина выдохнула, когда друзья решили отправиться к себе в апартаменты. Но спать не хотелось. Гранд притопал и просунул морду под перила крыльца. Она достала из кармана припрятанное за ужином яблоко и поделилась. Он довольно захрустел сочным фруктом. Под хруст, издаваемый питомцем, размышляла, сможет ли создать более широкую воронку, чтобы все смогли пройти одновременно. С магией пока что проблем не возникало, но всё же решила проверить силы. Проведя знак бесконечности в воздухе, разверзла воронку и с облегчением установила, что та открывается. Заман заблокировал силы на время. Вспомнился их разговор с Его высочеством, и она вздрогнула. «Не хотелось бы встретиться с ними когда-то ещё». И вдруг совесть, проснувшаяся где-то в глубине души, кольнула. Перед внутренним взором появилась улица «проклятых», женщина со стеклянными глазами, заблудшие по жизни люди, и те, кого держали на базе. «Они страдают». Правительство планеты было эгоистичным, ужасающим, жестоким. Она жалела всех, кого коснулась их безжалостная рука. «Но выхода нет. Земля вот-вот поглотится этой планетой. Я должна защитить свой дом». Мартин вышел и присел рядом, руки случайно соприкоснулись. Он аккуратно накрыл ей плечи одеялом.
— Спасибо, — робко сказала она, стараясь не показывать, как сильно он её волнует, и вновь возвращаясь мыслями к Габриэлю.
— Не за что. Это ты меня спасла. Тебе и спасибо. Забавно. Этот мир пытается убить меня не в первый раз, а мне до этого всё равно есть дело, — печально улыбнулся, потирая ладошки. — Не хочешь возвращаться? — она подняла глаза, и в них он прочитал ответ. — Кэти. Я знаю тебя. Ты герой. Но сейчас это может привести к гибели целой планеты. Мы вернёмся и спасём остальных, как только всё устаканится, хорошо? — она, не отрывая взгляда, пожала плечами.
Мартин умолял, кричал всем своим естеством, и это было написано на лице. Она дернулась навстречу, и они утонули в поцелуе, жарком, неистовом. Внутренности горели будто огнём, и она вдруг начала светиться. Мартин ласкал её под рубашкой, каждое прикосновение пронзало насквозь. Конь возбужденно заржал, наблюдая картину. И тут он отстранился, понимая, что она светится, словно маяк в темноте.
