Он закрыл глаза и попытался освободиться, но не смог этого сделать. Он не мог сделать этого, но Иветт могла. Она все еще была рядом с ним, и ее ноги совсем не были зажаты, ей было очень легко перевернуться и обнять его, продолжая любящие объятия. Она крепко держала его; действительно очень крепко.
Итак, Джоэл задавался вопросом, какого черта, неужели она обезумела от шока? Неужели это все настолько потрясло ее, что она думала, будто он собирается лежать здесь, в обломках, и заниматься с ней любовью? Он попытался отстранить ее, но она не отпускала; она была ужасно сильна и через минуту, вероятно, попытается поцеловать его.
Именно тогда Джоэл снова открыл глаза, и теперь вокруг было достаточно света, чтобы он мог увидеть. Достаточно света, чтобы он понял, что, что бы она ни делала, она не станет целовать его. Потому что осколки лобового стекла хорошо потрепали ее.
То, что занималось с ним любовью, прожило не долго. Но достаточно, чтобы он увидел, что у этого нет никакой головы. Достаточно долго, чтобы свести Джоэла Фрэнсиса с ума.
Лоуренс П. Данлап нанял ее, потому что она была самой красивой из восемнадцати претендентов на работу, и он оставил ее, потому что она была самой умной. Не только из тех восемнадцати, - но и из всех женщин, которых он когда-либо встречал.
Данлап в свое время встречал много женщин, но это время для него давно прошло. Теперь он был заинтересован только в одном - заработать достаточно денег, чтобы уйти на пенсию, поэтому он никогда не пытался привнести личный элемент в свои отношения с Леоной Каммингс.
Она начинала как хорошая стенографистка и стала отличным личным секретарем; просто, когда она перешла на роль незаменимого помощника, Данлап не смог отказать. Он был удивлен, узнав, что она изучает экономику и проявляет особый интерес к фондовому рынку. Это казалось довольно странным хобби для такой очаровательной юной леди, хотя она была сиротой, которая жила одна в комнате в YWCA (2) без друзей и социальных интересов.
Тем не менее, Данлап не возражал. На самом деле, он пришел к тому, что обращался к ней, желая обсудить последствия его собственного бизнеса, который был связан с недвижимостью.
В пятьдесят он гордился своим накопленным пусть и скромным состоянием; его жена носила норку, его сын водил 'Lancia', а он сам был членом Атлетического клуба, не занимающегося спортом, и членом загородного клуба, не занимающегося сельским хозяйством. Теперь он довольно серьезно подумывал об уходе на пенсию.
