Девальвация человечности | страница 19



— Насколько мне известно, для тебя все только впереди. Я от Марка, вы вместе служили летчиками в ВВС Фолмрака, ты не раз спасал ему жизнь во время войны.

— Марк, — внутри него что-то встрепенулось, новость о старом друге разодрала рану, освежив так старательно заглушенные им воспоминания, — Он жив? Я думал что он, — изумленный взгляд обрушился на собеседника вместе с голосом в котором, более не чувствовалась враждебность, его пробило волнение.

— После того как он помог тебе, его продержали в тюрьме, несколько дней, точно не знаю. Последнее известие, что я получил от него, это разыскать тебя и помочь. Он прикрепил к посланию фотографию твоего лица, смотри, — протягивая миниатюрный помятый снимок, что был спрятан на дне кармана куртки, продолжал незнакомец. — Слава богу ты сам того не зная нашёл меня. А от Марка я, — голос его пронизывала нервная дрожь, — Я, — снова нерешительно начал он. — В общем, я молю бога, чтобы он был жив, а если жив, надеюсь что тело его, как и душа, лишены страданий.

— Господи, — обхватив голову, повторял Демьян. — Я так на это надеюсь, — дрожащими руками он протянул руку к клочку от фотографии, на которой распознал свое лицо и вспомнил день, когда она была сделана.

На самом деле, эта вырезка с их совместной фотографии с Марком. В первый день после войны. За годы дружбы они успели разделить и радости и поражения, всегда искренне поддерживая и наставляя друг друга, как это делают в семье, словно братья, разве что не кровные. Прекрасно понимая, насколько сильно он обязан ему, Демьян еле сдерживал слезы, смятение чувств, благодарности и сожаления резко накрыли его и бушевали в ранимой душе по разодранной, освеженной ране. Боль что он так старательно пытался спрятать, нахлынула неожиданно, словно буря, превысив по эмоциональности привычные переживания. Это давило, выжигало и сжимало. Пытаясь восстановить дыхание, выровнять его, чтобы снова дышать, Демьян, снова опираясь о грязную стенку, медленно сполз по ней, закрывая холодными руками лицо, словно абстрагируясь от несправедливой реальности.

— Господи, лишь бы он был жив, — все это время незнакомец стоял в стороне, предпочитая не вмешиваться в эмоциональные баталии нового знакомого, давая возможность принять наконец-то боль, которую он так старательно пытался подавить. Еще семь минут, — Подожди, а Фред? — уже дышит ровнее.

Голова собеседника, покачивающаяся из стороны в сторону, словно старый маятник, говорила без слов. Повисло молчание. Демьян видел, как Фред был ранен, но в тайне молился о его здравии, но и эта надежда умерла. Получая известие о смерти друга, ты словно сам получаешь пулю, не смертельную нет, но не менее больную, всегда с изощрённой жестокостью судьбы — жить с этим, с осознанием того, что тот, кто был дорог более не жив. Утрата, пожалуй, самый беспощадный способ доподлинно познать хрупкость человеческой жизни.