Мужчина кивнул.
— Используй ее на себе. Я не владею этой силой. — Эйслин прекрасно осознавала, что ведет себя грубо, но ничего не могла с собой поделать.
Она никогда не хотела увидеть в своем доме хоть кого-нибудь. Да и к тому же ее тело, все еще воспаленное от отвратительной магии Перрикаса, вопило и требовало освобождения. Но самое плохое то, что она не могла решить эту проблемку, пока рядом с ней находилась компания. В этой единственной комнате, которую Эйслин называла домом, было не так-то много места для уединения.
— Создай вокруг меня круг силы.
Эйслин обрадовалась, что ей тоже нашлось хоть какое-то занятие, и обошла вокруг Тревиса три раза, бормоча заклинание, чувствуя, как Тревис потянул из нее силу земли и начал исцелять внутренние повреждения.
Убедившись, что у мужчины было все необходимое, Эйслин достала для них обоих кружки и заварила чай. В дополнение к желтому корню девушка добавила в отвар еще немного календулы. Считалось, что оба растения обладают целебными свойствами. К тому времени, как Эйслин закончила заваривать чай, его окрас изменился с серого до насыщенного розового. Глаза Тревиса вернулись к своему обычному карему цвету. Когда тот пользовался силой, то они приобретали зеленый оттенок мха. Эйслин задавалась вопросом, совпадение ли то, что глаза виверры переливались теми же странными красками. Девушка прекрасно понимала, как работает ее дар Мага и Искателя. Но оставшиеся три типа человеческой магии — Целитель, Охотник и Провидец — по-прежнему оставались для нее тайной за семью печатями.
Эйслин окинула взглядом Тревиса и протянула ему чай. У него были грязные светлые дреды, которые достигали лопаток. Ростом мужчина был выше двух метров, но оставался худым и изможденным настолько, что на его широких плечах выпирали ключицы, обтянутые кожей. В ремне он проделал дополнительные дырки, чтобы тот поддерживал мешковатые джинсы. Разбитые кожаные сапоги, разорванные вдоль одной стороны, и столь же изношенная кожаная куртка поверх потрепанной зеленой хлопковой рубашки придавали Тревесу вид нищего, собственно говоря, Эйслин и сама выглядела не лучше. Теперь ни у кого не было новой одежды. Эйслин латала свое тряпье до тех пор, пока ткань не начинала рассыпаться. Затем она воровала одежду у мертвых или копалась в оставленных ими вещах, ища хоть что-то полезное.
— Спасибо. — Тревис взял чай и замялся, в нерешительности переступая с ноги на ногу. — У тебя есть книги. — По голосу Тревиса было очевидно, что того сжигало любопытство. — Но как тебе у…?
