Эйслин резко зажала ладонью рот, чтобы заглушить вскрик. Господи! Это не могло быть правдой. Но все же было. Хоть Эйслин и видела его лишь однажды, той ужасной ночью в Боливии, когда погиб ее отец, существо, которое стояло здесь средь бела дня — это Перрикас — один из шести темных богов удерживающих в плену то, что осталось от Земли. Золотисто-каштановые волосы спускались до пояса, развеваясь от утреннего бриза. Ясные глаза, сверкающие подобно изумрудам в один миг, в следующий уже переливались другим очаровательным оттенком. Его лицо с острыми скулами и точеным подбородком отличалось классической красотой. Под тонкой одеждой, которая практически ничего не оставляла для воображения, широкие плечи и грудь переходили в плоский живот и узкие бедра. Темные боги являлись воплощением секса. Это было довольно интересно, поскольку старейшины олицетворяли что угодно, но только не его. Обещания безудержной страсти были одним из тех способов, посредством которого темные соблазнили друидов, ведьм и всех тех практиков новой эры, виновных в ослаблении врат между мирами.
Эйслин ощутила, как ее лоно затопило жаром. Она хотела бы, чтобы ей уделили больше внимания, вспоминая все те рассказы людей, которым довелось столкнуться с темными богами. Нечто о том, что богам требовалось человеческое тепло, чтобы прокормить себя или чтобы остаться на земле, или… дерьмо, не осталось и следа от ее некогда проницательного ума. Эйслин не могла сосредоточиться ни на чем, кроме своего вожделения.
Эйслин ощутила меж бедер ноющую боль, требующую освобождения. Одна ее рука пробралась под одежду, но девушка даже не заметила своих действий.
«Нет!» — Безмолвный вскрик велел телу остановиться. Проклятья Сейчас не время… и Перрикас определенно не тот самый парень. Но ее тело отказывалось подчиняться. Далее ее предали соски, которые моментально напряглись, превращаясь в твердые бусинки. Они прижались к грубой шерстяной сорочке, в которую Эйслин так поспешно переоделась.
Испытывая невообразимые муки, она все же перевела взгляд на Тревиса, и ее разум сразу же очистился от непреодолимой жажды секса. Эйслин несказанно обрадовалась, что тот все еще стоял на ногах. Сильно шатался, но стоял. Виверра, ощетинившись, прижималась к нему и грозно поднимала лапку с острыми когтями.
— Ты знаешь, где девушка, — произнес Перрикас голосом, переливающимся подобно расплавленному серебру.
Эйслин уловила чары принуждения за этими словами. И понадеялась, что Тревис тоже заметил это.
