— Но вы еще не все знаете, — я вам скажу, что меня доконало. В тот раз, когда Сергей сказал мне, что нам придется расстаться, он, уходя, на лестнице встретился с Василием. И, придя домой, Василий, увидев меня, понял, что стряслась беда. И, хотите — верьте, хотите — не верьте, знаете, на что он решился? Вы только не думайте, если мне все спускал, что он — не гордый, гордый он, душу свою в чести держит, ни к кому на поклон не пойдет, а тут на что решился? Он пошел к Ватагину. Муж пошел к любовнику! Через все перешагнул, через стыд, через муку свою. Пошел, чтобы Ватагин как-то унял мою боль. Пошел, ничего на свете не видя, кроме меня. А когда Ватагин похвалился: „Меня твой уговорил”, мне сразу, поверьте, сразу, как всполох в ночи, все увиделось. И поняла я, кого на кого променяла. И еще поняла, что последняя я тварь. Вижу, знаю, чувствую, какой человек Василий, жизнь за него, не раздумывая, отдала бы, а любить — не люблю. Значит, сколько жить буду, столько и мучить его буду. Одним тем, что не люблю, мучить его буду. Его ведь не обманешь. Тошно мне от себя. И все думала: хорошо, порешу с собой, а Олюшку на него взвалю? Мало он намучился? И поняла: один выход и мне и Олюшке. А Василий... Помучается он — и заживет по-человечески.
И если молчала у следователя, то опять же из-за мужа: рассказать обо всем, думалось ей, — засмеют Гладышева.
Переубедить ее в этом было не так уж трудно. Но поверят ли ей, если она все в суде откроет? Неизвестно. Во всяком случае одно ясно: необходимо вызвать свидетелем Ватагина, но сделать это адвокат может только с согласия Василия. И, хотя в его согласии можно было не сомневаться, он даст его, если это нужно его жене, адвокат не знал, как начать с ним об этом разговор. Что Василий знает о подлинных мотивах, толкнувших Анну на покушение на убийство и самоубийство? Вправе ли адвокат сказать ему, что ради него, ради мужа, она пошла на это?
Сомнения оказались напрасными. Анна, все же не полностью поверив Сергею, спросила мужа, неужели он ходил к Ватагину, и такое стало лицо у Гладышева, что она, все поняв и не дав ему ответить, закричала: „Молчи! Ничего не говори! Молчи!”
И Гладышев, непрестанно думая о том, что толкнуло жену на преступление, докопался до правды.
Теперь разговор с Гладышевым мог пойти впрямую.
Негодуя на Ватагина, адвокат, очевидно, не замечая этого, чем-то дал почувствовать Василию, как поражает сила его чувства.
— Вот вы говорите о моей любви, — сказал Гладышев, — а ведь все несчастье оттого и произошло, что любви-то не было. Такой, какая имеет право называться любовью.
