Перед последним словом | страница 12



Могут сказать: чему тут дивиться, разве можно было другого ожидать от матери? Да, это верно, и все же было бы несправедливо недооценивать то, на что решилась Евгения Сергеевна, ради Саши она теряла Сашу, для нее это было актом самопожертвования. И совершила она его достойно. Она ничего не преуменьшала, ничего не приукрашивала и ничего не смягчала. Трудная это была исповедь, но точная и внешне бесстрастная. Тем сильнее она волновала. И пока Евгения Сергеевна давала показания, она ни разу не взглянула на Сашу. Поэтому у нее и хватило сил досказать до конца.

Ни прокурор, ни адвокат не задали Евгении Сергеевне ни одного вопроса, ее показания были исчерпывающими.

После того как прокурор и адвокат обменялись речами, председательствующий предоставил Саше последнее слово.

Саша встал. Ошеломленный, потерявший себя, он молчал. А потом сказал:

— Я столько сегодня узнал и не могу еще ни в чем разобраться; можно, я завтра скажу?

Суд согласился.

А назавтра Саша сказал свое последнее слово, и было оно обращено не к судьям:

— Папа! — и запнулся, словно удивляясь, что так вымолвилось. — Татьяна Михайловна! Я знаю, что не имею права на прощение, но если можете, простите! — и умолк, замученный раскаянием.

— Ни слова обо мне, ни в осуждение, ни в утешение, — сжалась Евгения Сергеевна.

— Все сказали? — спросил председательствующий.

— Все.

Сашу осудили условно. Осенью он вернется в школу. Но вернется ли душевный мир, вернется ли вера в человека? Их три года подтачивали. Вернутся ли?

Простое дело

Дело Володи Гулибина. Оно не из тех, на которые толпой стекаются любопытные. В нем казалось все ясным. На вопрос, признает ли он себя виновным, Гулибин ответил:

— Полностью.

Шестнадцатилетний паренек, ученик 9 класса, Володя Гулибин дружил с Надей Пискаревой. Они учились в одном классе. Володя часто бывал у нее дома, случалось, вместе готовили уроки, на каток бегали. Был Володя своим человеком в Надиной семье. И, когда Пискаревы переезжали на новую квартиру, Володя пришел помогать. Помогать-то помогал, а заприметил, в какой чемодан укладывались самые ценные вещи. Вот этот чемодан Володя и украл. Он не признавался до тех пор, пока чемодан не был обнаружен. Отрицать свою виновность было бессмысленно, и Гулибин сознался — угрюмо, зло, без тени смущения. Так и в суд пришел, ни в чем не раскаиваясь. А на вопрос, как он сам расценивает то, что совершил, Володя Гулибин ответил:

— Жалею, что попался.

Итак, основное как будто уже выяснено. И суть подсудимого, пожалуй, видна. Судьям, людям житейски опытным, не трудно понять, что бравада Гулибина вовсе не свидетельствует о его цинизме и испорченности. Паренек впервые перед судом, стыдно ему, конечно, да и страх его допекает; из последних силенок он держится, чтобы не открылось все, что он чувствует, вот со стыда и страха куражится. Нельзя на подростке ставить крест. Но и другое нужно взять во внимание: с расчетом действовал подсудимый, выбирал ведь что стащить. И самое худое: не остановился он перед тем, чтобы обокрасть друга.