«Защита СССР», в истолковании Коминтерна, как и вчерашняя «борьба против фашизма», основана на отказе от самостоятельной классовой политики. Пролетариат превращается — по разным поводам, в разных условиях, но всегда и неизменно — во вспомогательную силу одного буржуазного лагеря против другого. В противовес этому некоторые наши товарищи говорят: так как мы не хотим превращаться в орудие Сталина и его союзников, то мы отказываемся от защиты СССР. Этим, однако, они показывают лишь, что их понимание «защиты» в основном совпадает с пониманием оппортунистов; они не мыслят самостоятельной политики пролетариата. На самом деле мы защищаем СССР, как мы защищаем колонии, как мы разрешаем все наши задачи, не поддержкой одних империалистских правительств против других, а методом международной классовой борьбы в колониях, как и в метрополиях.
Мы — не правительственная партия; мы — партия непримиримой оппозиции, не только в капиталистических странах, но и в СССР. Наши задачи, в том числе и «защиту СССР», мы осуществляем не через буржуазные правительства и даже не через правительство СССР, а исключительно через воспитание масс, через агитацию, через разъяснение рабочим, что надо защищать и что надо ниспровергать. Такая «защита» не может дать непосредственных чудодейственных результатов. Но мы на них и не претендуем. Пока что мы — революционное меньшинство. Наша работа должна быть направлена на то, чтобы рабочие, на которых мы имеем влияние, правильно оценивали события, не давали себя застигнуть врасплох и подготовляли общественное мнение своего класса к революционному разрешению стоящих перед нами задач.
Защита СССР совпадает для нас с подготовкой международной революции. Допустимы только те методы, которые не противоречат интересам революции. Защита СССР относится к международной социалистической революции, как тактическая задача — к стратегической. Тактика подчинена стратегической цели и ни в каком случае не может противоречить ей.
Вопрос об оккупированных областях.
Сейчас, когда мы пишем эти строки, вопрос о судьбе оккупированных Красной Aрмией областей остается еще неясным. Телеграфные сведения противоречивы, так как обе стороны много лгут, и реальные отношения на месте, несомненно, еще крайне неопределенны. Известная часть оккупированных земель войдет несомненно в состав СССР. В какой именно форме?
Допустим на минуту, что, по договору с Гитлером, московское правительство оставляет в оккупированных областях незатронутыми права частной собственности и ограничивается «контролем» на фашистский образец. Такая уступка имела бы глубоко принципиальный характер и могла бы стать исходной точкой новой главы советского режима, а следовательно и новой оценки, с нашей стороны, природы советского государства.
