— Да, — наконец согласился он тихим голосом. Он оперся подбородком ей на макушку. — Просто сон.
Но они оба знали, что это было нечто большим.
Однако никто из них бы и не сказал об этом, потому что в этот миг намного важнее было то, что его прикосновение заглушало лёд ее воспоминаний. Он не отпускал ее, она и не хотела, чтобы он отпустил. Она таяла рядом с ним и позволяла его силе быть стеной между ней и страхами, душившими ее неделями. Это было слабостью, за которую она отругает себя позже, но сейчас, она была слишком напугана, чтобы заботиться об этом.
Сиона прочистила горло, а Грета автоматически отпрянула, но руки Айзека лишь сжались крепче и не позволили далеко отодвинуться.
— Будут ещё какие-то распоряжения? — спросила Сиона.
— Она в порядке. Ты можешь теперь идти, — бросил он приказ через плечо.
Грета ткнула его в живот, а он проворчал:
— Но я… благодарю тебя за твоё содействие.
— Да, мой король.
Грете показалось, что губы Сионы дрогнули прежде, чем она отвернулась, чтобы уйти.
— Сиона, — позвала Грета. — Ты не могла бы, пожалуйста, оставить дверь немного приоткрытой?
— Надеюсь, ты насладишься лучшими снами оставшуюся ночь, данем, — пробормотала она, и, с чуть заметным кивком, гоблин-охотница оставила Грету и Айзека наедине.
Теперь, когда в комнату просочился маленький луч света, Грета смогла увидеть выражение лица Айзека, когда он смотрел на нее.
— Не хмурься так, — сказала она, потом дотронулась рукой до его лба, чтобы разгладить морщинки. Они ещё не особенно много говорили о событиях во время затмения. Ни о Вайате и о других человеческих мальчиках, ни о битве в крепости Аграмона. И в особенности не говорили о темной силе, пробравшийся в Грету, когда она вышла из портала. Но обеспокоенность в его глазах говорила о том, что им это было необходимо.
Он перехватил ее руку и стал целовать пальцы, выписывая круговые узоры на ее спине своей другой рукой. Его грудь вздымалась с каждым глубоким вдохом так близко к ней, что и она двигалась вместе с ним.
Она была зачарована. Его прикосновения все ещё были чем-то новым для нее, ее тело требовало полнейшего внимания к тому, что происходило. Это походило на благоговейный трепет. Его руки были слишком большими для чего-то изящного, но, казалось, что с ней он хотел попробовать. Ей следовало напомнить ему, что она могла справиться с его силой и мощью, что она не хрупкий цветок, который нужно защищать. Но это можно сделать и позже.
Она посмотрела за него на дверной проем. Была глубокая ночь, и он сидел в ее комнате на ее кровати, но кто угодно мог пройти мимо и увидеть их вместе. Все здесь уже ненавидели ее и за то, что она человек, и за то, что околдовала их короля. Только одно заставляло их терпеть ее присутствие во дворце гоблинов и не давало им сделать с ней что-нибудь — это то, что она была гостьей, но если бы они узнали, как близка она стала с их королем, вероятно, они бы подняли бунт.
