Она заглянула ему в лицо. Линии стали резче, а контуры угловатей, и он похудел. Так изменился с того времени, когда она видела его в последний раз, хотя это на самом деле было не так уж и давно.
Она вспомнила обеспокоенность в его взгляде, перед тем как ушла. Тогда надвигалось затмение, превращающее каждое существо на Милене в свирепое животное. И они с Рэем — импульсивным, нетерпеливым Рэем — собирались в крепость Аграмона, чтобы освободить остававшихся у него пленных мальчиков. Вайату было тяжело оставаться позади, но Джейкоб, Слоун и другие нуждались в нем. А Вайат всегда был надёжным.
— Когда вы с Рэем не вернулись после затмения, мы все подумали, что вы погибли.
Встревожились, она вцепилась в его руку.
— Рэй не вернулся? — он толкнул ее в портал Аграмона, почему-то думая, что оказывает ей услугу, отсылая обратно в человеческий мир. Но когда тьма рассеялась, она вспомнила, что видела, как он убежал. Она просто решила, что он безопасно выбрался из крепости.
В голубых глазах Вайата отразилась опустошающая печаль, словно она только что лишила его последней надежды.
— Не думай о худшем. Он все ещё может где-то прятаться, — настаивала она ради них обоих.
— Да, конечно. Он сообразительный парень, вероятно, он просто где-то залёг на дно, — он был не слишком уверен, но им обоим нужно было отпустить эту ситуацию.
Спустя мгновение он напрягся и посмотрел поверх ее плеча.
— Когда я услышал, что ты здесь, понял, что мне нужно попытаться проникнуть сюда и найти тебя, — он замолчал, его взгляд упал на кровать. — Кажется удобной.
У нее вспыхнули щеки. Хотя она и не должна была что-либо объяснять ему, но она помнила их поцелуй и скрытые в нем вопросы и обещания, поэтому почувствовала себя обязанной попытаться.
— Я была ранена во время схватки с Аграмоном. Король гоблинов спас меня.
Она увидела, что у Вайата напряглись челюсти, но он кивнул.
— Я понимаю. Думаю, я знал, что что-то произошло, кода поцеловал тебя, но…
— Наверное, это было ошибкой, — она знала, что начала краснеть, когда он произнес слово «поцеловал», она почувствовала прилив жара к своим щекам.
— Ты целовалась с ним? Это тоже было ошибкой? — спросил он сдавленным голосом. — Я, по крайней мере, никогда не лгал тебе, не манипулировал тобой и не причинял тебе боль. Можешь ли ты сказать это же и о нем? И сколько уже раз он так делал?
Грета подбоченилась, но лиф стал сползать, и она вспомнила, что платье было расстегнуто. Она снова подняла его.
