— Я точно знаю, что делаю, — говорю я ей.
— Нет, это не так. Не знаю, как тебе это удалось, но что ты будешь делать, когда женишься на ней, и она проснется в постели с Крисом? — она восклицает.
— Это никогда не произойдет!
— Ты не можешь этого знать. Эта девушка заслуживает знать правду, — умоляет она.
— Просто ты не хочешь, чтобы я был счастлив.
— Это не так, — она отрицательно качает головой.
— Конечно, так. Тебе плевать на меня. Все, что тебе нужно, это Кристофер.
— Это не правда, Кэл! Я люблю вас обоих, — вставляет она.
— Он не вернется, Гвен! Я на лекарствах, которые полностью меня от него избавят!
— О-о чем ты говоришь? Ты принимаешь наркотики? Что ты пьешь, Кэл? Они безопасны?
— Не имеет значения, но ты и Уилл можете вбить себе в ваши головы, что ваш мягкий манерный маленький мальчик фермы никогда не вернется.
— Какие лекарства, нет лекарства для излечения, Кэл. Объединение – это единственный способ... ты принимаешь что-то незаконное? — она говорит, отчаянно хватая меня за руку.
— Не твоя забота, — говорю я ей, просто выхватывая руку.
— Это моя забота. Ты – мой сын и я люблю тебя! — Гвен говорит, и на мгновение я почти верю ей, но она не волнуется обо мне, только о человеке, которого я держу в узде. — Кэл, пожалуйста! — говорит она, снова схватив меня за руку, когда я отворачиваюсь от нее. — Как ты можешь любить ее, когда ты закрываешься от любви? Как ты можешь знать, что такое любовь?! — она спрашивает, глядя прямо мне в глаза.
— Она – любовь! Я люблю ее больше всего на свете. Если ты испортишь это, я исчезну, и ты больше никогда не увидишь Криса, — говорю я, прежде чем забрать у нее руку. Я оборачиваюсь и вижу, что Лорен направляется ко мне.
Блять!
— Уходи. Сейчас же, — говорю я Гвен, возвращаясь в здание. Прежде чем я вхожу, Лорен выходит на улицу, и мы встречаемся у двери. Мое сердце вот-вот взорвется нахрен. Ее взгляд направлен на улицу прямо на Гвен, которая, к счастью, уходит в противоположном направлении.
— Что это было? Кто она? — спрашивает Лорен, подозрительно глядя на меня. Я пожимаю плечами, пытаясь быть как можно более естественным. Если бы она только знала, как быстро бьется мое сердце, мои ладони потные, я должен успокоиться.
— Никто, — говорю я ей, возвращаясь к входу в наше здание и ожидая, когда она войдет. Я ненавижу врать ей, стараюсь никогда этого не делать, это не совсем ложь, но это заставляет меня чувствовать себя дерьмом. Она оглядывается на меня, а затем снова в направлении Гвен, и мое горло вот-вот стянется. Гвен остановилась.
