– А, ну тебя! – Семён, сука, махнул рукой и юркнул в кусты. Ссыкло, блин!
Мне не осталось ничего, кроме как бежать обратно. Да только куда? Как прошмыгнуть мимо этих сволочей и целой остаться?
– А-ну, попробуй догони урод жирный! – завопила приближающемуся мужику с палкой, которой он обещал отходить меня по башке и бросилась ему навстречу, обняв одеяло, словно оно сможет меня спасти.
Мужики от неожиданности затормозили, а я, ухмыльнувшись, резко рванула в сторону и прямиком мимо них.
– Отсосите, козлы!
Над головой просвистела та самая палка и я драпанула так, что беги за мной сам Сенька, не догнал бы.
Правда, так везло не всегда. Обычно всё происходило с точностью до наоборот. Так уж повелось, что нас, беспризорников, никто не жалеет и при любой мало-мальской возможности пинают от души.
Другое дело домашние «цветы жизни». Их любят, их конфетками угощают. Особенно бабули на рынке. Те самые бабули, что сегодня бросали в нас протухшие помидоры и орали матом.
– Мать твою, Катька, бля! Я думал, тебя палками забили! – увидев меня в «хате», хромающую в обнимку с испачканным в грязи одеялом, Сенька, мягко говоря, охренел. – А бабки где?
– Где, где? В Караганде! С крысами не делюсь! – хотелось вмазать полудурку, бросившему меня одну в том тупике.
Окажись я чуть медленнее, а мужики попроворней – не вернулась бы сейчас обратно. Скорее всего, валялась бы в какой-нибудь луже со сломанным позвоночником.
– Э-э-э! Ты это… Не борзей, поняла, проныра? Я чё, виноват, что ты мелкая выросла, через забор не перепрыгнешь?
Ну, тут он прав, конечно. С моим ростом особо не поскачешь. Зато я пролезаю в такие щели, где даже кошка не протиснется.
– Ладно, на свои бабки, – швырнула ему его долю и потащила одеяло к своему матрасу.
Да и наплевать, что сопрут. Хоть одну ночь посплю в относительном тепле. Если б ещё матрас нормальный был, а то одна тряпка от него осталась. Впрочем, похвастаться постельным тут никто не мог. Все на своих лохмотьях спали или же на проссаной подстилке, что некогда была периной какого-нибудь старика, а после его смерти угодила на помойку.
– Жрать хочешь? – Сенька, похоже, решил искупить свою вину и протянул мне булку, которую спёр у лоточника.
Конечно же, я хотела. Проглотила булку, почти не прожевав, и уставилась на Семёна.
– Дай ещё.
– А ты не охерела, а, проныра? Надо было не одеяло тырить, а жрачку!
Вот жлобина. А я ему еду таскала, когда встать не мог после побоев.
– Подавись, урод, – укуталась в одеяло и легла, пытаясь унять дрожь.
