Светлый, просторный заводской корпус дохнул им в лицо теплом и тихим равномерным гудением механизмов. Над всем этим иногда взлетали голоса людей. Ступеньки побежали вверх, на второй этаж; на стенах пламенели лозунги, плакаты, какие-то графики. Степан Степанович громко здоровался со встречными, и ребята здоровались с ними. И постепенно удивительное настроение охватило Романа. Словно спешил он на свидание с отцом.
...Кто-то кричал сверху, кому-то кричали снизу. Кто-то подходил к Степану Степановичу, и они долго убеждали в чем-то друг друга, без конца размахивая руками. Роман не только слышал отдельные слова: "вентиль", "трясушка", "выпарка" - они его и волновали.
В паузах, когда Степан Степанович отходил на минутку, возле вестонок становился Митька. Роман никогда не видел его таким. Лицо товарища наполнялось сосредоточенностью, хвастливой самоуверенностью. Он задавался перед Романом: вот, мол, я какой, могу самостоятельно стоять у агрегата. Но Роман на него не сердился и не обижался, разве что немного завидовал.
- Тут главное - поймать миг, когда сахар дозреет, - говорил Митька, наверно повторяя слова своего отца.
В аппаратах что-то щелкало, и белая масса тихо, как марля, падала вниз. А в центрифугу лилась желтая маслянистая жидкость.
- Знаешь, какая здесь сила! Тридцать тысяч оборотов в минуту!..
Липкая жидкость белела и дозревала и снова осыпалась теплым снегом неведомо куда.
- А можно мне? - несмело спросил Роман.
Митька оглянулся на отца и, увидев, что тот увлекся разговором, кивнул: становись.
Роман подошел к пульту, поднял руку, и... она повисла в нерешительности.
- Давай!
Митька дернул на себя рычаг - заслонка неуверенно поплыла вверх.
- Обороты!
Роман дотронулся до синей кнопки. Коричневая масса вдруг прижалась к стенам, словно испугалась Романова жеста, из глубины машины вырвалось скулящее жужжание - действительно испугалась, даже плачет!
Роман засмеялся, и Митька засмеялся, увидев такое удовлетворение на лице товарища.
Жидкость потихоньку белела.
- Воду!
Роман дал воду, и мелькающий крут засеребрился, словно умытый росой.
- Выпускай!
Роман нажал еще одну кнопку, и белая спрессованная масса упала в неизвестность. Вместо нее, лениво вращаясь, поблескивал синевой металл.
Роман даже вспотел и, когда к ним подошел Степан Степанович, неторопливо вытирал капли пота со лба, как хорошо потрудившийся человек.
- Интересно? - добродушно спросил старший Важко, оглядывая раскрасневшегося Романа.
