- Вы что, не понимаете? - спросил директор.
- Прекрасно понимаю. - Майстренко усмехнулся. - Но что написано пером...
- Иван Иванович, вы меня просто поражаете! Работаем мы давно, знаем, какие хлопоты - эти двойки. Достаточно вполне, что нас молодые учителя подводят. Молодежь - она не осознает, потому что не видит картину широко, объемно... А вы... да и вы, Никита Яковлевич...
Никита Яковлевич кивнул в знак согласия.
- Погорячился, признаю. Обидно все-таки, пятнадцать лет учу, а тут, пожалуйста, обвинили чуть ли не в антипедагогической деятельности. Кстати, Иван Иванович, на ваших уроках я тоже бывал. Прежде чем спросить, вы, вспоминаю, просили учеников прочитать домашнее задание... Но я что, я всегда ясно сознаю, что каждая двойка - это лишние хлопоты для школы.
- Мы частенько шли на компромисс со своей совестью, - невесело сказал Майстренко. - Я тоже не исключение... Теперь в моем классе сидит Хома Деркач. Он не знает элементарных вещей. А уже выпускник. С чем же мы его выпускаем в жизнь?
- Вон как вы запели! - Тулько поднялся, прошелся по кабинету. - Что же, я подумаю... Я подумаю, почему в вашем классе сидят учащиеся со знаниями третьеклассников.
- Подумайте, Василий Михайлович. Может, и вас тогда обожжет стыд.
- Нет! А после моих раздумий вы будете иметь не тридцать два урока в неделю, а вдвое меньше! Я вас разгружу немного, потому что вы не справляетесь с возложенными на вас обязанностями!..
- Что же, и этот вопрос заслуживает внимания. У Ульяны Григорьевны вдвое меньше уроков, чем у Никиты Яковлевича.
- У Ульяны Григорьевны низкая успеваемость...
- Потому что она требовательно относится к своим ученикам.
Тулько сел, забарабанил пальцами по столу.
- Просто смешно, Иван Иванович. Просто смешно... Вы педагог со стажем, учитель, который, казалось мне, давно понял все тонкости нашей нелегкой профессии.
- Не знаю, что вы имеете в виду. А в нашей школе - позвольте вам это заявить со всей серьезностью - никакой требовательности и никаких твердо определенных положений.
Тулько испуганно посмотрел на Майстренко, словно ученик, которого поймали на горячем.
- Да вы что! Да вы понимаете!..
- Извините, - тихо сказал Иван Иванович и вышел.
РОМАН
Из окна ему видно огороды, работающих на них людей, кусок колхозного поля, где летом желтела пшеница, а теперь грустно поблескивает пахота. Еще ему видно пруд - до самого Манятина: на тихом серебристом плесе застыли лодки рыбаков. За прудом село и дорога к нему - белая в желто-голубом сиянии...
