— Нет, — глухо отвечает она и жмёт на спуск.
Щелчок.
— Да это просто огонь! Я хочу на вас жениться! — Келвин бухается на колени перед её креслом. Это его «хочу жениться» звучит, как насмешка над её последними мыслями. У судьбы мерзкое чувство юмора. Когда Келвин в порыве чувств целует подол её платья, Кали хочется проблеваться. — Та-а-ак, ну, старина, ты будешь шафером?
Обратившись к Франко, Келвин не глядя крутит барабан и приставляет дуло к виску.
Оглушительный выстрел, и Кали кричит, затыкая ладонями уши, поднимает колени к груди, стараясь удержаться на узком сиденье стула, потому что лужа крови, текущая из дырки в голове её «жениха» неумолимо, слишком быстро подползает к её ногам. На стене, на полу, на столе, даже на ней самой — мелкие точки алых брызг, эти капли — на бесстрастном лице Франко. Жестом он велит такому же бесстрастному, как кусок камня, помощнику убрать револьвер. Франко нет смысла делать второй выстрел, пуля нашла того, кому удача сегодня изменила.
— Мне нужно в туалет. Мне срочно нужно в туалет, — всё то, что она съела и выпила за этот вечер, грозится дополнить абстрактную картину из крови и мозгов на полу. Она выбегает из комнаты, едва расслышав брошенное в спину «Я прощаю ваш долг. Но моё предложение в силе».
Персонал чётко направляет её в сторону уборной. Её рвёт шампанским «Кристал» и канапе с белужьей икрой. Чёрт, даже жалко. Унитазы здесь такие чистые, что из них можно напиться, не то, что в её вонючем кабаке — Кали хохочет своим мыслям, давясь очередным позывом.
— Прекрасная леди, вы там живы? — за дверью кабинки слышится голос Гервила. Кали мычит ему в ответ нечто похожее на «ага». — А вы случаем не в положении?
Перебрала или залетела — стандартная насмешка над женщиной, которую тошнит. Кали решает пропустить его слова мимо ушей, но в последний момент цепляется за них, чувствуя, как земля уходит у неё из-под ног.
— Какое сегодня число?!— она вылетает из кабинки, едва не сбив Гервила с ног. Он смотрит на неё хмуро — её трясёт, в распахнутых глазах наверняка читается ужас, гораздо больший, чем ужас от случайной, глупой гибели человека прямо на её глазах. Ужаса от осознания того, что она могла бы оказаться на месте Келвина.
— Тридцатое. Августа. Год, полагаю, знаете? — язвит Гервил, но Кали занята судорожным счётом в уме. У неё задержка. На две недели.
— Мне нужно в аптеку.
Этого не может быть. Она вспоминает их с Кайлом первый, такой неосторожный раз — она так и забыла обезопаситься и выпить таблетку. Но, черт возьми, ничего не должно было случиться, у неё тогда только-только закончились месячные, и Кайл не успел совсем немного. Если она всё-таки беременна — это бинго, десять из десяти, самый исключительный случай из всех исключительных. Если она беременна, то всё её везение обратится в ноль. Фортуна отыграется на ней по полной.
