Одеждою человек дополняет свое существо, потребностию одежды отличается от других животных и тем прямо указывает на отношение одежды к высшей, чисто человеческой стороне своей природы; в одежду человек кладет свою мысль, в одежде отражается его внутренний, духовный строй. Говорят, человек, погруженный во внутренний, духовный мир свой, занятый преимущественно его интересами, мало заботится об одежде, но эта малая заботливость также выражается в одежде, которая и тут не теряет своего значения; одежда выразит и ненравственное побуждение человека в пренебрежении ею, как было замечено об одном древнем философе, что чрез прорехи его неряшливой одежды виднеется его тщеславие; таким образом, одежда, назначенная для прикрытия тела, обнажает сокровенное духа. Отсюда понятно, почему вопрос об одежде имел также важное значение при переходе русских людей из древней своей истории в новую, почему с него началось, можно сказать, это движение.
Мы видим, что движение началось прежде Петра: до него русские люди стали работать новому началу, и перемена внутренняя необходимо должна была выражаться во внешнем, требовалось новое знамя, и этим знаменем прежде всего должно было служить изменение наружности, изменение одежды. Выставлялось новое знамя; одни шли под него, но другие упирались; мы знаем, как при подобных движениях в народах проходит рознь и страшная борьба; и если одни выставляют свое знамя, то другие выставляют свое и с ожесточением его отстаивают, и с таким же ожесточением стремятся сорвать знамя противников. Не говорим уже о том, что в обществах, подобных древнему русскому, сильно обнаруживается известное стремление к, идолопоклонству, т. е. смешение внутреннего с внешним, существенного с несущественным, образа с изображаемым, случайное, изменяющееся представляется священным, неприкосновенным, — стремление, которое так ясно выразилось в раскольничестве, старообрядстве.
Сто лет прежде описываемого времени, на грани XVI и XVII веков, в царствование Бориса Годунова, когда решен был вопрос о необходимости учиться у иностранцев, т. е. когда в сознании народном дано было иностранцам преимущество как учителям, начинается в Москве бритье бород и тут же начинаются против этого сильные выходки ревнителей старины. После смутного времени и после отдыха от него при царе Михаиле вопрос о необходимости сближения с Западом поднимается снова, снова решается также утвердительно, и при царе Алексее Михайловиче усиливается брадобритие и также слышатся сильные выходки против гнусного эллинского обычая, как выражались ревнители старины. Правительство колеблется, оно стремится к новому, и в то же время пугается выходок ревнителей старины против знамени нового и, в угоду им, не только запрещает брадобритие, но отнимает чины за подрезывание волос. Но это гонение на короткие волосы, разумеется, только раздражало людей, стремившихся к новому, заставляло их относиться к длинной бороде и старому длинному платью так же враждебно, как ревнители старины относились к гнусному эллинскому образу.
