Происходят три внешних сдвига, которые относятся к сфере большой политической и культурной истории.
Самый, вероятно, важный из них — новая роль государства, которое с XV века постоянно самоутверждается разными способами, в разных формах и при помощи разных репрезентаций.
Государство и государственное правосудие все чаще вторгаются (сначала номинально, но в XVIII веке уже вполне реально) в социальное пространство, ранее отданное на откуп общинам.
Одной из главных жизненных стратегий индивидуума по–прежнему было приобретение, защита и расширение того социального положения, которое могло позволить его сообщество. Начиная с XV–XVI веков в общине появлялось все больше пространства для маневра, поскольку богатство и разнообразие ремесел усиливали неравенство. Тактика состояла в том, чтобы заслужить одобрение, вызвать зависть или по крайней мере обеспечить терпимое к себе отношение за счет видимости, то есть нести. Сохранять или защищать свою честь значит сохранять лицо.
Человек был не тем, кем был, а тем, кем казался, — вернее, кем ему удавалось казаться. Все было подчинено этому: излишние расходы, расточительность (результат осознанного выбора — по крайней мере в лучшие минуты), надменность, бахвальство. Защита чести могла довести до дуэли, то есть до активного и опасного участия в поединке, или до публичного обмена оскорблениями и ударами, инициировавшего цикл мести, который исключал обращение к таким государственным институтам, как суд. Но начиная по меньшей мере с эпохи Людовика XIV, государство стремится максимально держать «видимость» под контролем. Под страхом смертной казни оно запрещает дуэли (это делает уже кардинал де Ришелье), издает законы против излишней роскоши в одежде, позволявшей занимать место, которое по праву тебе не принадлежало. Оно проводит перепись благородного сословия, чтобы исключить самозванцев. При помощи «писем с печатью» (lettres de cachet)[3] оно все больше вмешивается в то, что мы считаем святая святых частного существования, — в семейные отношения. Впрочем, тут оно обычно делегирует свою власть одному из членов семьи, чтобы тот использовал ее против другого: это позволяет не задействовать государственный аппарат, то есть избежать большего бесчестья.
Такая стратегия имела важные последствия. Государственная система правосудия делила общество на три страты:
1. Придворное общество, настоящий форум, где за внешне современным видом скрывается архаическая смесь политических или государственных актов, любви к праздникам, личных обязательств, службы и иерархических отношений, иные ключевые элементы которых зародилось еще в Средние века.
