КОГДА ДЮРАН РАСПАХНУЛ ДВЕРЬ, он старался держаться с боку на случай если…
В тот момент, когда он уловил запах в воздухе, он ожил, инстинкты взревели, возможности засветили новыми красками. Это был такой же порыв, как после щедрого дара Амари — ее вены, сила и целеустремленность вернулись.
Его отец был еще жив.
Его отец все еще был в комплексе.
Когда глаза Дюрана привыкли к яркому свету, ему захотелось убрать пистолет, чтобы нападение было более личным. Но он держал сороковой наготове на случай, если мужчина вооружен — хотя он не беспокоился ни о ком другом, потому что в воздухе не было других запахов. Даавос был один.
— Отец, — прорычал он, — разве ты не хочешь поприветствовать своего сына?
Дюран огляделся, и все остальное мгновенно перестало иметь значение.
Роскошная прихожая, ведущая в спальню Даавоса, была освобождена от причудливых позолоченных и мягких аксессуаров. В ней был только один предмет мебели.
Койка его мамэн. И на койке… скелет, череп на атласной подушке, чистая простыня, натянутая до ключиц, одеяло, аккуратно сложенное на ногах. Рядом с останками на полу лежали скомканные одеяла. Наполовину съеденный кусок хлеба. Бутылки с водой с этикеткой «Poland Spring». Книга.
Несколько книг.
Дюран споткнулся и упал на колени перед койкой. Волосы его мамэн… ее длинные темные волосы… сохранилась коса, сбоку, перевязанная атласной лентой.
— Мамэн, — прошептал он. — Я здесь. Я собираюсь вытащить тебя…
Впадины глазниц невидяще смотрели в потолок, а челюсть была прикручена к месту чем-то похожим… на зубную нить. Зубная нить была намотана вокруг челюстного сустава, чтобы держать зубы вместе.
— Прости, мамэн. — Он откашлялся. — Я был недостаточно быстр. Я не успел все подготовить. Мне очень жаль.
Боль от того, что он увидел ее останки и почувствовал, что не смог спасти ее, была такой сильной, что он не мог дышать, а потом и зрение затуманилось, когда на глаза навернулись слезы. Опустив голову, он попытался, как и подобает мужчине, быть кем-то сильным. Кем-то, кто достоин любви, которую она так необъяснимо подарила ему.
Собравшись с силами, потому что, видит Бог, его эмоции были настолько велики, что его тело едва могло их сдерживать, он выпрямился и вытер лицо рукавом рубашки.
— Я вытащу тебя отсюда.
Пытаясь собраться с мыслями, он натянул одеяло повыше, как будто она все еще была жива, как будто она чувствовала холод в воздухе, и он мог что-то сделать, чтобы это исправить. При этом он нечаянно ударил по койке и то, что аккуратно лежало на подушке сдвинулось.
