Но потом он начал употреблять.
Остекленевший взгляд. Отрывистая речь. Растущая паранойя.
И, наконец, человек — Ролли, начал захаживать к ним.
Однажды ночью ей пришлось поговорить с Аланом о нем. Как только этот дерганый, беззубый, вонючий человек ушел, она разругалась с братом, и он пообещал, что все прекратит. Абсолютно все.
Пять ночей спустя он исчез.
Шесть ночей спустя она вскрыла конверт. Сделала звонок. Заключила сделку.
Выслеживая Ролли, она узнала о торговле с несовершеннолетними, что заставило ее чувствовать себя больной, потому что не было никакой возможности, что ее брат не занимался тем же. Потом трейлер и обезглавливание. Долгое путешествие у Чэйлену.
С той секунды, как она закончила первый разговор с Завоевателем, она измеряла время, как часы Ролекс, понимая, что ее брат, все равно, что пострадавший в аварии, а она — единственная «скорая помощь», способная спасти его.
Считала каждый час, каждую секунду…
Но теперь, после такого поворота, как новое задание Чэйлена, которое, вероятнее всего, было самоубийством, она мысленно вернулась туда, где выслеживала Ролли и пыталась понять, как убить его: ждала с условной бомбой на коленях и тикающие минуты сводили ее с ума.
Пока ее хлестали ветки и лианы, а незнакомец увозил ее все глубже в лес, она пыталась найти выход из положения.
Она похлопала Дюрана по плечу. Когда он не ответил, она постучала сильнее.
Его бородатое лицо повернулось к ней. Перекрывая шум, он сказал: «Скоро уже…»
— Стой! — завопила она. — Остановись сейчас же!
— … ранило?
Она явно пропустила «тебя» в начале фразы. — Мы должны обдумать все! Должен быть способ…
Когда он проигнорировал ее, и сосредоточился на сплетении зарослей впереди, она поняла, что если она заставит его остановиться только для того, чтобы поболтать, это ни к чему не приведет, она только потеряет то, что не могла потерять — все равно, как выживший в авиакатастрофе в пустыне использовал бы остатки воды, чтобы умыться вместо того, чтобы напиться.
Но, черт побери, когда, черт возьми, она добьется хоть какого-то прогресса?
Наконец он замедлился. Потом остановился.
— Слезай, — сказал он.
Она уже сделала это, и держала палец на кнопке пульта к ошейнику — на случай, если эта предрассветная поездка была просто предлогом, чтобы подтвердить ее мнение о том, что это влажное, покрытое насекомыми, забитое листьями место, как раз то самое, где находят раздутые трупы женщин. Или, в данном конкретном случае, ее труп. Но ее останки долго не протянут. Даже несмотря на полог из лиан и листьев над головой, предупреждающее покалывание на коже сказало ей, что солнце встает как раз в этот самый момент.
