Но, в конце концов, он встал с постели.
Дюран двигался медленно, чтобы не потревожить ее сон, хотя за этим уважением скрывалась боязнь вопроса «почему». В шкафу он нашел кое-какую одежду, которая не была его собственной, но подходила к его телу до такой степени, что он подумал, не надеялся ли Некси, что они окажутся здесь, в этом безопасном доме.
Одевшись и стоя над кроватью, он смотрел на Амари, наблюдая, как она перемещается в теплое место, которое он оставил под одеялом. Ее лицо было укрыто одеялом, темные ресницы на щеках, волосы на подушке, на которой только что лежала его голова. В своем покое она казалась невинной и юной.
И вот он стоит над ней, решив оставить ее.
Отвернувшись, он почувствовал, что смерть снова пришла к нему. И на этот раз отрицать было нечего.
В следующее мгновение он уже стоял перед большой дверью. Он понятия не имел, как оказался здесь, какие приказы отдал своему телу, какой план у него был на этот счет.
Все, что он знал, это то, что он…
— Только не говори, что ты ее бросаешь.
Повернувшись, он посмотрел на Некси, которая поднималась по открытой лестнице из подвала. Глубоко посаженные глаза Тени смотрели обвиняюще. Ее тон был еще хуже.
Дюран перевел взгляд на дверь. — Он и во мне тоже.
— О ком, черт возьми, ты говоришь? — Тень подошла и встала между ним и выходом. — О твоем отце?
— Ты знаешь, что он сделал с моей мамэн.
— И ты думаешь, что выльешь все это дерьмо на Амари? Ну же. — Некси скрестила руки на груди и вздернула подбородок. — Ты только и делаешь, что спасаешь людей. Твою мамэн. Меня. Амари и ее брата. Тебе не нужно беспокоиться о превращении в своего отца только потому, что ты влюблен.
Он сосредоточился на Тени, вместо того чтобы смотреть через ее плечо на дверь. — Мне очень жаль. Я причинил тебе боль. Я знаю, что сделал, а чего не должен был.
Некси отвела взгляд. Потом пожала плечами. — Что есть, то есть. Знаешь, двадцать лет назад, когда я вышла из колонии… Мне было не отношений в любом случае. Я была по колено в плохих мыслях и плохих схемах. Кто знает, что я на самом деле чувствовала к тебе. Я думала, что это любовь, но это больше было похоже на облегчение и горе одновременно, в сочетании с ужасом одиночества.
— Я должен был что-то сказать. Чтобы ты знала…
— Что? Что ты не свободен? Я знала это, и все равно заботилась о тебе. Слова не могут изменить чувств, только время может.
— Мне все равно жаль.
— Ладно. Я рада. Не порть отношения с этой женщиной только потому, что ты снова бежишь. Гора рухнула. Амари сказала, что они все умерли. Все кончено.
