Затем следовали сказания о грехопадении, потопе, Персии, Вавилоне, Египте, но всего более о премудрых Еллинах, которые были хотя и служители идолов, но не безсмысленные — ведь многие их «философи быша воздержаницы, и житие чисто имеша, всячески удаляющеся женского смешения и винопития, и воздержание излиха возлюбиша, от них же многих человеколюбивый Творец попустил со прочими изысканиями и истине косутися, и миози мужие и жены пророчестваху о Христе, и нарицахуся смотреведцы, от них же нецыи реша яко философия глаголется любомудрие и составляется седмию мудростьми:
еже есть первая — многосложная орфография;
вторая же — ритория, рекше многая сказания в мале словеси объяти ясно и показати вся;
третия — диалектика, еже есть во многих препинательное толкование, от них же взыскуется истина;
четвёртая — богословные сказания, глаголемая софистика, яже суть едва постижно человеческому естеству;
пятая — сладкопеснивая мусикия;
шестая — еже устроити зелия на врачевание человеком;
седьмая же — геометрия, еже есть землемерие, в ней же и арифметика скорочисленная и многопамятные сказания» — а поверх всей семиглавой премудрости высится ещё и —
«осмая, превысшая философия, именуемая путь ко спасению, еже отбегнути всех мирских похотей и во плоти ангелом сожительствовати, ещё общею речию зовома память смертная, ея же мнози вожделеша, мало же сподобишася получити».
От общих корней мироздания дорога ведёт к описанию «света и его населения человеческим множеством»:
«Земля есть посреде округов небесных яко точка во окружалном колеси в равном расстоянии от небеси до земли: со всех сторон составлена, дабы равные долгости ко умножению дождей из себя испущала и мокроты восприяла, сего ради все воды в себе и на себе держит, понеже убо стихии меж небом и землею есть сии: вода, воздух и огнь, которые людям и всякому животному прирожденную живость подают, как нам, тако и тем, иже мнятся быти под нами, понеже земля своея ради круглости нигде книзу не висит, точию посреди небеси во своем равном состоянии содержится, а имеет на себе горы и холмы великие, но ничтоже ея округлости не измещает, точию в своем кругловидном существе пребывает, яко же видим на перечном зерне горы и холмы и долы, но ничтоже его округлости не вредит. Премудрые люди, во окружных премудростях искусные, совершенно выписали и землю размерили, по паче же Птоломей Александрийский, пустые страны такоже, как и живущие… Но ещё ныне обретаются иные мудрецы, совершеннейший Птоломея — аще и не в науках, которые с древних лет готовые имеют, — по во искушениях, понеже после Птоломея не в давних летах изыскали на некоторых островах новых людей, которые в прежних временах неведомы были древним космографам».
