— Блэр больше не сможет нас мучить. Он мёртв, — шепчу я и целую Хрома в щёку, отчего он удивлённо смотрит на меня.
Это вызывает у меня улыбку, и я тут же целую его снова — на этот раз в другую щёку. И теперь он тоже улыбается.
Я обнимаю его крепче, и мы прижимаемся друг к другу щеками.
— У нас общий враг. — И у меня, и у него режим отобрал всё, что для нас было важно.
— Именно поэтому мы должны объединиться. — Хром поворачивает голову так, что наши губы почти соприкасаются. Он пристально смотрит мне в глаза. Он хочет поцеловать меня, я просто знаю это, и тоже этого хочу. Но я не позволяю себе, потому что боюсь подпустить его настолько близко.
— Какое твоё самое большое желание помимо свободы? — спрашивает Хром внезапно, словно хочет сменить тему. И я не против.
— Я с радостью стала бы воспитательницей или делала бы что-нибудь другое, связанное с детьми. В Уайт-Сити так мало детей.
Хром наклоняет голову и изучающе смотрит на меня.
— Ты любишь детей?
Когда я говорю: «И ещё как», мне кажется, что он слегка вздрагивает.
— А что?
— Ничего. Рассказывай дальше, — бормочет он, поглаживая меня по бедру.
— Теперь я использовала бы всё, чему научилась, — потому что этого хотел режим, — против них самих. — Как и многие горожане, я не выбирала себе профессию. Решение принял сенат. Он посчитал меня подходящей для этого, и мне оставалось только повиноваться.
— Мятежница насквозь, — говорит Хром, ухмыляясь, и сдавливает мои ягодицы через полотенце.
Я делаю вид, что убираю выпавшую ресничку у него под глазом — потому что просто хочу прикоснуться к его лицу — и спрашиваю:
— А у тебя какое самое большое желание?
Хром пожимает плечами.
— Оно в любом случае невыполнимо, поэтому о нём и говорить не стоит.
Он что, покраснел? Я ухмыляюсь.
— Ты его стыдишься?
— Хм, скажем так, оно довольно нетипично для Воина.
— И если ты расскажешь о нём, это сделает из тебя сладкого мальчика.
Он пихает в рот ещё кусок фрукта и бормочет:
— Я люблю сладкое.
Я удивлённо выгибаю бровь.
— Вообще-то я имела в виду слюнтяя.
— Это слово тебе придётся взять назад. — Хром щекочет меня подмышками, и мы начинаем бороться, отчего моё полотенце всё больше сползает. Поскольку я всё ещё сижу на Хроме, я не чувствую себя слабее него. Это даже весело.
Пока мне между ног не упирается эрекция.
Хром сразу поднимает руки над головой и откидывается на большую подушку.
— Извини. Я ничего не могу с этим поделать, это произошло само собой.
Вздохнув, я закрываю глаза и трусь об него.
