В будущих исследованиях, направление которым могла бы дать эта книга, необходимо точно датировать все наблюдения, постараться выстраивать как можно более подробную хронологию. Однако на том начальном уровне, на котором мы находимся сейчас, материала слишком мало, чтобы распределить его по хронологической оси. Нам показалась более подходящей и продуктивной другая организация исследования: не желая скрывать пробелов в наших знаниях, мы решили распределить материал по двум большим разделам. В первом — две зарисовки. Одна представляет собой, описание частной жизни в XI–XIII веках, при этом основное внимание сконцентрировано на периоде между 1150 и 1220 годами (так как в эту эпоху прогресс, по всей видимости, ускоряется, разрыв между поколениями становится больше, чем когда бы то ни было вплоть до Нового времени, а источники начинают сообщать сведения, касающиеся образа жизни не только церковных лиц), а также на Северной Франции (территории, оставившей более других свидетельств реалий Средневековья) и аристократическом обществе (лишь над ним в этот период рассеивается завеса тумана). Другая зарисовка, также статичная, касается частной жизни тосканской знати в XIV–XV веках — именно об этом периоде, этом регионе и этой социальной среде до нас дошли особенно богатые сведения. Второй раздел представляет собой более авантюрный проект: мы рискнули осмыслить в долговременной перспективе два аспекта общей эволюции: с одной стороны, это трансформация домашнего пространства, с другой — расцвет индивидуальности, особенно в сферах религиозного поведения и художественного выражения. Наконец, между этими двумя разделами вклинивается третий; он затрагивает область воображаемого, и здесь мы имеем дело с литературными произведениями, созданными на севере Франции в XII–XV веках. Художественная литература, требующая деликатного анализа, дает незаменимые свидетельства о том, как на самом деле проживалась частная жизнь.
Эта книга — коллективный труд, и, садясь за ее написание, мы даже мечтали столь тесно сплотиться, чтобы впоследствии нельзя было различить, кто написал ту или иную главу. Но очень быстро стало понятно, что затея эта слишком амбициозна и что, работая в тесном сотрудничестве (в частности, на конференциях в аббатстве Сенанк, в ходе которых наши гости сделали немало ценных замечаний, подсказанных их собственными исследованиями), дополняя и поправляя друг друга, мы пойдем наименее искусственным и, главное, наиболее справедливым путем, если не будем стремиться создать однородную прозу из того, что привнесет каждый из нас, а, смирившись с неустранимыми расхождениями и где–то, может быть, даже повторами и перехлестами, закрепим за каждым преимущественную ответственность за тот или иной конкретный фрагмент текста. Все под этим открыто подписались. Даниэль Ренье–Болер взяла на себя задачу ввести в общий труд все, что можно почерпнуть по данной теме из старофранцузской литературы. Доминик Бартелеми, который, кроме всего прочего, следил за общей согласованностью работы, взялся за написание глав об отношениях родства и истории жилища в феодальную эпоху. Филипп Браунштайн, Филипп Контамин и Шарль де Ла Ронсьер сосредоточились, соответственно, на исследовании личности и жилища в Тоскане конца Средневековья. Что касается более раннего периода, то здесь я сам высказался по некоторым вопросам.
