Он великолепно повзрослел. Он был все еще таким же высоким, ужасно красивым, каким он был все те годы, но теперь он стал мужчиной. Потрясающим мужчиной.
Его плечи казались шире, если это было возможно. Сильными. Его руки были длинными и могущественными в рубашке, бицепсы торчали под дорогой материей даже в неподвижном состоянии, талия четкая, живот плоский, а бедра такие же упругие, как и всегда. То, что было когда-то между ними, заставило залиться краской мои щеки – наслаждаясь выпуклостью под молнией.
Как бы сильно я не старалась стереть тот день из памяти, все моментально возвращалось с кристаллической ясностью. Я вспомнила то чувство, словно была сокрушенная им.
Он стоял совершенным, все еще смотрящим на меня. Изучал меня. В то время, когда его глаза скользили по моему телу, я чувствовала их, хотя он не и касался меня. Снова. Как раньше.
Я почувствовала давление его поцелуя, когда водная стихия остановилась на моих губах. Я почувствовала нарастающее удовольствие, скатывающееся вниз по горлу туда, где моя грудь поднималась и отпускалась под костюмом. Когда его взгляд остановился на моей груди, мои соски загорелись, вспоминая ощущения прикосновения его ладоней. И когда он двинулся к моему животу, останавливаясь у края короткой кромки моей рубашки там, где она едва прикрывала мои черные трусики, я почувствовала поток нежеланного тепла.
Нежеланного потому, что я уже была желанием Риза несколько лет назад. Перестала любить его. Пришлось. Выживать.
Его глаза посмотрели в мои. В них я увидела признание, немного раздражения, страсть и потрясение. Больше потрясения.
Все это отразилась в нескольких коротких сердцебиениях. Когда я с трудом закрыла глаза, то я поняла, что я дрожу. Я пыталась сохранить самообладание в течение оставшихся нескольких секунд песни. Когда мое выступление подошло к концу я сделала несколько стандартных шагов, чтобы развернутся и уйти. Но это было не легко. На самом деле это была вторая труднейшая ситуация в моей жизни.
Глава 3. Риз
Мой братец похлопал меня по плечу, чтобы я оторвал взгляд от Кеннеди, когда она уходила.
– Ты идешь?
Пять минут назад, я не смог дождаться, когда уйду домой, но теперь... теперь все, чего я действительно хотел, так это вернуться на сцену и найти Кеннеди. Я понятия не имел, что бы я сделал после этого. Поцеловал бы ее. Обнял бы ее. Спросил бы, почему, черт побери, она танцевала в одном из моих клубов. Но я не сделал этого.
Ну, я мог бы, но я не стал. Я не должен был.
